Методические материалы, статьи

Мать и сын (Императрица Мария Федоровна и Император Николай II)

Шестого мая 1868 года в императорской семье родился долгожданный первенец-сын, которого назвали Николаем. Счастливый отец, император Александр III, записал в дневнике: «Бог послал нам сына, которого мы нарекли Николаем. Что за радость была, это нельзя себе представить…».

Супружеская жизнь Марии Федоровны и Александра III была счастливой. За четырнадцать лет в семье родились шестеро детей: Николай (Николай II, 1868), Александр (1869), Георгий (1871), Ксения (1875), Михаил (1878), Ольга (1882). Обстановка в семье была на редкость спокойной, дружелюбной и добропорядочной, олицетворением которой была прежде всего Мария Федоровна. Дети воспитывались в строгости, уважении к старшим, любви к русским основам, традициям и идеалам, вере в Бога. В семейных делах, в вопросах воспитания детей решающее слово оставалось не за отцом семейства, а за матерью. Расшалившись в присутствии отца, дети тут же стихали при появлении матери.

Как мать, так и отец всегда уделяли детям много внимания. Их письма друг другу наполнены родительской любовью. Старший сын Николай как наследник престола вызывал особо пристальное внимание родителей. Главное, что пытались привить родители детям, были доброта, доброе отношение к сверстникам и окружающим их людям.

И когда сын уже стал взрослым, Мария Федоровна по-прежнему продолжала внушать ему главные правила поведения: вежливость, деликатность, дружелюбие, внимание к людям. «Всегда будь воспитанным и вежливым с каждым, так, чтобы у тебя были хорошие отношения со всеми товарищами без исключения, и в то же время без налета фамильярности или интимности, и никогда не слушай сплетников» — писала она сыну, когда тот уже служил офицером в лейб-гвардии Преображенском полку. В 1891 году, во время пребывания цесаревича в Индии, Мария Федоровна продолжала наставлять: «…ты должен понять, что твое положение тебя обязывает… Не думай о своем личном комфорте, будь вдвойне вежлив и дружелюбен и, более того, никогда не показывай, что тебе скучно».

Позже, после того как произошло покушение на Николая во время его поездки в Японию, Александр III, делясь с женой своими воспоминаниями, назвал «великим чудом» спасение сына: «Не знаешь как благодарить Господа за Его великое чудо и милость к нам, молитвы наши, конечно, будут завтра общими с тобою…».

Императорская семья. Начало 1877 г

Дети относились к своим родителям с большим уважением и почтением и были к ним очень привязаны. В 1891 году с Желтого моря великий князь Николай Александрович писал родителям: «Когда думаешь о своем доме и о том, что Вы в эту минуту делаете, то сердце невольно сжимается при мысли о том громадном пространстве, которое разделяет нас еще. Несколько раз я впадал в безотчетную тоску и проклинал себя за то, что задумал идти в плавание и на такой долгий срок расстаться с вами». 11 июня того же года: «Мой милый дорогой Папа, не знаю, как мне тебя благодарить за твою ангельскую доброту писать ко мне с каждым фельдъегерем, когда я знаю, что у тебя и без того совсем свободной минуты нет. Они меня укрепили духом и заставили смотреть смело и с любовью на трудный путь, четверть которого я уже проехал».

Позже, после смерти отца, Николай II постоянно возвращался к его памяти и пытался найти в ней для себя помощь и поддержку. 3 ноября 1897 года он писал матери: «Его (Александра III. — Ю.К.) святой пример … укрепляет меня и дает мне силы и надежды … когда приходят иногда минуты отчаяния, я чувствую, что я не один, что за меня молится Кто-то, который очень близок и Господу Богу, — и тогда настает душевное спокойствие и новое желание продолжать то, что начал делать дорогой Папа!!!»

В жизни императорской семьи особое место занимала религия. Во всем происходящем на земле Александр Александрович и Мария Федоровна видели прежде всего промысел Божий. «Так были воспитаны и дети. Цесаревич во время русско-турецкой войны писал из Болгарии — … да будет воля Господня над Россией, и что ей следует исполнить, и что ей делать, будет указано Самим Господом. Аминь». Накануне своего сорокалетия Мария Федоровна писала: «Это все Божья милость, что будущее сокрыто от нас и мы не знаем заранее о будущих ужасных несчастьях и испытаниях; тогда мы не смогли бы наслаждаться настоящим, и жизнь была бы лишь длительной пыткой».

О фаталистических настроениях последнего царя, которые усилились после того как царю стало известно о неизлечимой болезни его сына, писал французский посол М. Палеолог. Он ссылался на мемуары министра иностранных дел С.Д. Сазонова, который воспроизвел разговор Николая II в 1909 году с П.А. Столыпиным. «Мне ничего не удается в моих начинаниях, — сказал он печальным голосом Столыпину, когда тот представил Государю проект крупных мероприятий в области внутренней политики. — У меня нет удачи. Да и, кроме того, человеческая воля бессильна». Сказав, что он родился к тому же в день святого Иова, он продолжал: «… в этом у меня не только предчувствие, но и внутреннее убеждение. Я подвергнусь тяжелым испытаниям, но не увижу награды на Земле. Сколько раз мне приходилось применять по отношению к себе следующую угрозу Иова: «Стоит мне только предчувствовать какую-нибудь опасность, как она осуществляется, и все несчастья, которых я боюсь, обрушиваются на меня»».

Как Божественный промысел было расценено в царской семье спасение во время крушения императорского поезда на Харьковско-Орловской дороге, между станциями Тарановка и Борки, 17 октября 1888 года. Во время крушения погиб 21 человек, 35 были ранены. Потрясенная этим, Мария Федоровна писала своему брату Вильгельму, греческому королю Георгу I: «… мы вдруг почувствовали рядом с собой дыхание смерти, но и в тот же момент ощутили величие и силу Господа, когда Он простер над нами свою защитную руку… Это был самый ужасный момент в моей жизни, когда, можешь себе представить, я поняла, что я жива, но что около меня нет никого из моих близких. Ах! …

Мария Федоровна с сыном Николаем

Но какое чудесное чувство, и какое чувство блаженства я испытала, увидав, наконец, моего любимого Сашу и всех детей целыми и невредимыми, появлявшимися друг за другом из руин…».

В 1894 году Александр III заболел. Заболевание почек, возникшее, как считали современники, в результате ушиба, полученного им во время крушения императорского поезда, прогрессировало очень быстро. За два дня до кончины Александр III сказал своему сыну: «Тебе предстоит взять с моих плеч тяжелый груз государственной власти и нести его до могилы так же, как нес его я и как несли наши предки. Я передаю тебе царство, Богом мне врученное, я принял его тринадцать лет тому назад от истекающего кровью отца… Твой дед с высоты престола провел много важных реформ, направленных на благо русского народа. В награду за все это он получил от «русских революционеров» бомбу и смерть…

В тот трагический день встал передо мной вопрос: какой дорогой идти? По той ли, на которую меня толкало так называемое передовое общество, зараженное либеральными идеями Запада, или по той, которую подсказывало мне мое собственное убеждение, мой высший священный долг Государя и моя совесть. Я избрал мой путь. Либералы окрестили его реакционным. Меня интересовало только благо моего народа и величие России. Я стремился дать внутренний и внешний мир, чтобы государство могло свободно и спокойно развиваться, нормально крепнуть, богатеть и благоденствовать. Самодержавие создало историческую индивидуальность России. Рухнет самодержавие, не дай Бог, тогда с ним рухнет и Россия. Падение исконной русской власти откроет бесконечную эру смут и кровавых междоусобиц. Я завещаю тебе любить все, что служит ко благу, чести и достоинству России. Охраняй самодержавие, памятуя притом, что ты несешь ответственность за судьбу твоих подданных пред престолом Всевышнего. Вера в Бога и в святость твоего царского долга да будет для тебя основой твоей жизни. Будь тверд и мужественен, не проявляй никогда слабости.

Выслушивай всех, в этом нет ничего позорного, но слушайся только самого себя и своей совести. В политике внешней — держись независимой позиции. Помни — у России нет друзей. Нашей огромности боятся. Избегай войн. В политике внутренней — прежде всего покровительствуй Церкви. Она не раз спасала Россию в годины бед. Укрепляй семью, потому что она основа всякого государства».

20 октября 1894 года царь скончался на руках у императрицы в Ливадии.

Первые годы после ухода из жизни Александра III были очень тяжелы для Марии Федоровны. Она никак не могла оправиться от горестной утраты и постоянно чувствовала присутствие «дорогого Саши». Императрица долго носила траур по своему покойному мужу. Нормы христианского поведения — смирение и терпение были главными для нее на протяжении всей жизни. —

Коронация Николая II состоялась 14(26) мая 1896 года в Успенском соборе Кремля.

Но ходынские события омрачили коронационные празднества и легли тяжелым грузом на плечи императора и его близких. «Ужасная катастрофа на народном празднике с этими массовыми жертвами, — по словам Марии Федоровны из письма сыну Георгию, — опустила как бы черную вуаль на все то хорошее время. Это было такое несчастье во всех отношениях, превратившее в игру все человеческие страсти…».

При Николае II экономическое развитие страны, ее индустриальная модернизация получили новый импульс.

В годы царствования Николая II были укреплены государственные финансы, в 1894 году введена казенная винная монополия, осуществлено строительство Транссибирской железнодорожной магистрали. В 1894 и 1904 были заключены договоры с Германией, открыто множество технических и профессиональных училищ.

Страна бурно развивалась, о чем свидетельствуют следующие цифры: из 1292 русских акционерных компаний, действовавших в России в 1903 году, 794 были основаны за 1892-1902 годы. В это же время в России была учреждена 241 иностранная компания. В экономику России инвестировано из-за границы более миллиарда рублей. В повестке дня стояло решение главного вопроса землевладения и землепользования. В 1902-1905 годах было создано и работало Особое совещание о нуждах сельскохозяйственной промышленности. В 1903 году был принят закон об отмене круговой поруки и облегчен паспортный режим для крестьян.

Рост материального благосостояния способствовал невиданному расцвету и многообразию культурной жизни России. В результате частичной отмены цензуры появились сотни новых газет и журналов. Недаром период от начала века до Первой мировой войны называют в России «серебряным веком». Развиваются новые направления в театре, литературе и музыке. Россия открывается западным новаторским влияниям, появляется собственный авангард.

Однако несмотря на это социальные противоречия в стране нарастали. Серьезный удар по царизму нанесла русско-японская война 1904-1905 годов. Требования политических перемен и реформирования системы звучали со страниц газет, трибун и на манифестациях. Традиционные монархисты вели жесткую дискуссию с представителями консервативных и либеральных партий. Как заявлял позже в эмиграции лидер кадетской партии В.А. Маклаков, «со стороны либерализма соглашение в Париже (на состоявшемся в 1904 году съезде оппозиционных партий) было союзом с грозящей ему самому революцией. Спасти Россию от революции могло только примирение исторической власти с либерализмом, то есть искреннее превращение самодержавия в конституционную монархию».

Как соединить представительство и самодержавие? Этот вопрос задавала себе и вдовствующая императрица, но она не особенно понимала, в чем, собственно, дело и очень боялась, как и вся императорская семья, новшеств.

А ситуация в России накалялась. Шумела консервативная и либеральная печать, очень активно выступали сторонники сохранения самодержавного строя. Начальник Канцелярии министра императорского двора генерал-лейтенант А.А. Мосолов писал в те дни: «Все признавали необходимость реформ, но почти никто не отдавал себя отчета в том, в чем они должны выразиться. Одни высказывались за введение либеральной конституции, другие — за назначение совещательного органа, третьи — за диктатуру по назначению, а четвертые считали, что порядок и умиротворение должны быть водворены Государем диктаторскими приемами».

Когда читаешь сегодня эти слова, не перестаешь удивляться как, собственно, мало изменились страна и ее народ. И как ее история, не воспринятая в качестве уникального опыта, не меняется, не движется, а словно стоит на месте.

Между тем события в стране нарастали, как снежный ком. В сентябре-октябре 1905 года всеобщая политическая стачка охватила почти всю Россию. Требования носили политический характер. Число преступлений, грабежей и насилия росло с каждым часом.

16 октября 1905 года императрица-мать пишет сыну из Дании: «Какие ужасные вещи случились у нас! Просто не верится. Мне так тяжело не быть с вами. Я страшно мучаюсь и беспокоюсь сидеть здесь, читать газеты и ничего не знать, что делается. Мой бедный Ники, дай Бог тебе силы и мудрость в это страшно трудное время, чтобы найти необходимые меры, чтобы побороть это зло… теперь, наверно, единственный человек, который может тебе помочь и принести пользу, это Витте, так как теперь он, наверное, благожелательно настроен — это гениальный человек с ясной головой».

13 октября Николай II назначил Витте председателем Совета Министров. Последний убеждал царя в необходимости применения тактических средств в борьбе с оппозицией — дать политический манифест о намерениях, а затем урегулировать все вопросы.

17 октября 1905 года Николай подписал манифест «Об усовершенствовании государственного порядка», в котором содержались обещания дать народу гражданские свободы.

Российские архивы сохранили письма, которыми в эти тревожные дни 1905 года обменивались Николай II и Мария Федоровна. В письмах царя и его матери их мысли и чувства, глубокие душевные переживания, раздумья над судьбами России, ее народа, династии. Николай II доверял матери то, что не мог доверить никому из своего окружения. В письме к матери, датированном 19 октября 1905 года, он пишет: «Моя милая, дорогая Мама, мне кажется, что я тебе написал последний раз год тому назад, столько мы пережили тяжелых и небывалых впечатлений…

Вчера был ровно месяц, что мы вернулись из Транунда. Первые две недели были сравнительно спокойны. В Москве были разные съезды… там подготовили все для забастовок железных дорог, которые и начались вокруг Москвы и затем сразу охватили всю Россию.

Петербург и Москва оказались отрезанными от внутренних губерний. Сегодня неделя, что Балтийская дорога не действует. Единственное сообщение с городом морем… После железных дорог стачка перешла на фабрики и заводы, а потом даже в городские учреждения и в департаменты железных дорог министерства путей сообщения…

…Когда на «митингах» (новое сегодня слово) было открыто решено начать вооруженное восстание и я об этом узнал, тотчас же Трепову были подчинены все войска петербург[ского] гарнизона, я ему предложил разделить город на участки с отдельным начальником на каждом участке. В случае нападения на войска было предписано действовать немедленно оружием… Это остановило движение или революцию, потому что Трепов предупредил жителей объявлениями, что всякий беспорядок будет беспощадно подавлен, и конечно, все поверили этому.

Наступили грозные дни, именно такие, потому что на улицах был полный беспорядок, а каждый знал, что готовится что-то — войска ждали сигнала, а те не начинали. Чувство было, как бывает летом перед сильной грозой! Нервы у всех были натянуты до невозможности, и, конечно, такое положение не могло продолжаться долго. В течение этих ужасных дней я виделся с Витте постоянно, наши разговоры начинались утром и кончались вечером при темноте. Представлялось избрать один из двух путей: назначить энергичного военного человека и всеми силами постараться раздавить крамолу. Затем была бы передышка, и снова пришлось бы через несколько месяцев действовать силой: но это стоило бы потоков крови и в конце концов привело бы к теперешнему положению, то есть авторитет власти был бы показан, но результат оставался бы тот же самый, и реформы вперед не могли осуществляться бы.

Другой путь — предоставление гражданских прав населению — свободы слова, печати, собрания и союзов и неприкосновенность личности, кроме того, обязательство проводить всякий законопроект через Государственную Думу — это в сущности, и есть конституция. Витте горячо отстаивал этот пункт, говоря, что хотя он и рискованный, тем не менее единственный в настоящий момент. Почти все, к кому я обращался с вопросом, отвечали мне так же, как Витте, и находили, что другого выхода, кроме этого, нет. Он прямо объявил, что если я хочу его назначить председателем Совета министров, то надо согласиться с его программой и не мешать ему действовать. Манифест был составлен им и Алексеем Оболенским, мы обсуждали его два дня, и наконец, помолившись, я его подписал. Милая моя Мама, сколько я перемучился до этого, ты себе представить не можешь! Я не мог телеграммою объяснить тебе все обстоятельства, приведшие меня к этому страшному решению, которое тем не менее я принял совершенно сознательно. Со всей России только об этом и кричали, и писали, и просили. …Исхода другого не оставалось, как перекреститься и дать то, что все просят. Единственное утешение — это надежда, что такова воля Божия, что это тяжелое решение выведет дорогую Россию из этого невыносимого хаотического состояния, в каком она находится почти год.

Хотя теперь я получаю массу самых трогательных заявлений благодарности и чувств, положение все еще очень серьезное. Люди сделались совсем сумасшедшими, многие от радости, другие от недовольства. Власти на местах тоже не знают, как им применять новые правила — ничего еще не выработано, все на честном слове. Витте на другой день увидел, какую задачу он взял на себя. Многие, к кому он обращался занять то или другое место, теперь отказываются.

…При этом необходимо поддерживать порядок в городах, где происходят двоякого рода демонстрации — сочувственные и враждебные, и между ними происходят кровавые столкновения. Мы находимся в полной революции при дезорганизации всего управления страною, в этом главная опасность…».

Ответ матери не заставил себя ждать. В письме от 1 ноября 1905 года она писала сыну: «Ты не можешь себе представить, как твое письмо меня обрадовало, зная, как тебе трудно в это время писать, но я так много страдала и измучилась… Слава Богу, что последние дни все-таки немного спокойнее стало в Петербурге и что тебе немножко легче стало на душе, мой бедный Ники».

2 ноября началась вторая забастовка на железных дорогах близ Петербурга, усиливались аграрные беспорядки. Ежедневно из различных мест губерний поступали сообщения о поджогах, насилиях, погромах и убийствах. «У меня каждую неделю раз заседает Совет Министров, — сообщал Николай II матери. — Говорят много, но делают мало. Все боятся действовать смело, мне приходится всегда заставлять их и самого Витте быть решительнее. Никто у нас не привык брать на себя, и все ждут приказаний, которые затем не любят исполнять». Опять слова, которые и сегодня можно повторить, не покривив правдою!

Разочарование в Витте, как в политике, так и в человеке, нарастало. Это видно из писем Николая II матери от 15 декабря 1905 и 12 января 1906 года: «Витте после московских событий резко изменился: теперь он хочет всех вешать и расстреливать». И далее: «Я никогда не видал такого хамелеона или человека, меняющего свои убеждения, как он. Благодаря этому свойству характера, почти никто больше ему не верит, он окончательно потопил самого себя в глазах всех…»

За шесть месяцев, будучи у власти, Витте не только не удалось навести в стране порядок, но и подготовить к открытию будущей Думы хотя бы один законопроект.

Попытки Витте в своих действиях опереться на общественность и получить ее поддержку были обречены на провал, так как после 17 октября одним из условий успешного перехода к конституционному строю было достижение соглашения между правительством и умеренно-либеральными земскими кругами. Однако ноябрьский съезд показал, что представители консервативного либерализма перешли на вторые роли, а на первый план выдвинулись силы политического радикализма, не склонные к переговорам и соглашениям.

Террор революционеров усиливался, 22 ноября 1905 года был убит генерал-адъютант В.В. Сахаров, посланный для подавления крестьянских беспорядков в Саратовской губернии.

Наступило 6 декабря 1905 года — день именин Николая II, и Мария Федоровна, которая всегда в этот день поздравляла сына лично, впервые была далеко от него. Императрица-мать рвалась в Россию, она чувствовала необходимость быть с сыном и хотела приехать к Рождеству, однако это оказалось невозможным. «Милая Мама, все мы — Аликс, Миша, Ольга, Петр и я,— писал Николай II матери, — очень просим тебя пока отменить твой приезд. Варшавская железная дорога не безопасна. На днях два эскадрона твоих кирасир отправлялись в Лифляндскую губернию; через несколько минут после ухода поезд их остановился в поле — оказалось, что локомотив тащил на себе веревку, на конце которой был привязан динамитный патрон, как раз под серединой поезда. Если бы машинист не заметил этого, случилось бы огромное несчастье!…»

Через несколько дней в Москве началось вооруженное восстание.

Позже, уже в эмиграции, видный общественный деятель, редактор журнала «Освобождение», главного рупора либеральных сил, П. Струве, признавая свои ошибки и ошибки либеральной оппозиции того периода, писал: «Начиная с декабря 1905 года, с момента московского вооруженного восстания, как бы ни оценивать политику правительства 1905-1914 годов, реальная опасность свободе и правовому порядку грозила в России уже не справа, а слева. К сожалению, вся русская оппозиция с конституционно-демократической партией во главе не понимала этого простого и ясного соотношения. Этим определялась не только ошибочная политика, которую вели, но и неправильный духовный и душевный тон, который после 17 октября 1905 года брали силы русской либеральной демократии в отношении царского правительства вообще и П.А. Столыпина, в частности».

Дума открылась 27 апреля 1906 года. Открытие ее было воспринято членами царствующего дома, включая Марию Федоровну, «как похороны самодержавия». По свидетельству В.Н. Коковцова, тогдашнего министра финансов, императрица-мать долго не могла успокоиться от того впечатления, которое произвела на нее толпа новых людей, впервые заполнивших дворцовые залы, «лица, которые дышали какой-то ненавистью против нас всех».

«…Я спрашиваю себя, — говорила она Коковцову, — удастся ли нам избегнуть новых революционных вспышек, есть ли у нас достаточно сил, чтобы справиться с ними…». Время показало, что таких сил не было.

Юлия Кудрина

ПРОЕКТ
осуществляется
при поддержке

Окружной ресурсный центр информационных технологий (ОРЦИТ) СЗОУО г. Москвы Академия повышения квалификации и профессиональной переподготовки работников образования (АПКиППРО) АСКОН - разработчик САПР КОМПАС-3D. Группа компаний. Коломенский государственный педагогический институт (КГПИ) Информационные технологии в образовании. Международная конференция-выставка Издательский дом "СОЛОН-Пресс" Отраслевой фонд алгоритмов и программ ФГНУ "Государственный координационный центр информационных технологий" Еженедельник Издательского дома "1 сентября"  "Информатика" Московский  институт открытого образования (МИОО) Московский городской педагогический университет (МГПУ)
ГЛАВНАЯ
Участие вовсех направлениях олимпиады бесплатное

Номинант Примии Рунета 2007

Всероссийский Интернет-педсовет - 2005