Методические материалы, статьи

Все ритм и бег…

Все мы живем согласно своим биологическим ритмам. А можно ли вывести их формулу, уникальную для каждого человека?

Мысль, что человеческое сердце и галактики живут, возможно, по одним и тем же законам, не вызывает у нас особого доверия. Не ощущаем мы как-то родства между нашим существом и плеядами, горящими на небе, или волнующимся морем. Но есть такое неотъемлемое свойство жизни — ритм, которому подчиняется все — и окружающая нас среда, и биосфера, и наш организм. Ничего удивительного, ведь мы погружены в океан времени. Каждую нашу клетку омывают его волны.

Так что же это такое, биологическое время? Корреспондент Наталия Федотова попросила рассказать об этом академика Российской академии медицинских наук Юрия Александровича Романова, вот уже 35 лет занимающегося проблемами хронобиологии.

Н. Федотова: — Хотя мне и встречалось такое выражение «биологические часы», но суть его мне до сих пор непонятна. Где они находятся в организме, как ведут отсчет времени? Разумеется, никто не представляет их в виде циферблата со стрелками, но что же это такое, живые часы?

Ю. Романов: — Да, термин «биологические часы» действительно существовал и довольно продолжительное время. Но сегодня он уже абсолютно неприемлем. Если даже допустить наличие в организме какого-то механизма, который только тем и занимается, что измеряет время, то сразу возникает вопрос: а какое именно время он отсчитывает? Ведь наш организм связан и с временем индивидуального развития, и с физическим, и с психологическим. Скорее, отражением таких часов можно считать биологические ритмы, буквально пронизывающие весь наш организм. Ритмически бьется сердце и дышат легкие, ритмически идут процессы питания, сама нервная система и та следует своему закону ритма. Мало того, один и тот же орган или ткань, участвуя в разных уровнях организации, живет одновременно как бы в нескольких ритмических режимах — и в своем собственном, и в режиме системы, к которой принадлежит, и в целом организме. От того, насколько согласован весь этот ритмический ансамбль, во многом зависит наше самочувствие. А теперь представьте себе, что деятельность наших органов и систем находилась бы всегда на неизменном уровне. Никаких колебаний! В таком случае и лекарства, и процедуры, и вообще любые попытки как-то влиять на нее оказались бы бесполезными.

Но, к счастью, мы не лишены такой возможности, поскольку, благодаря биоритмам, у любого биологического процесса есть такие фазы, когда он более или менее чувствителен к внешнему воздействию и по-разному на него реагирует. Таким образом, биоритмы, подобно двуликому Янусу, имеют одновременно два обличья — они и живые хронометры, и регуляторы всех процессов в организме.

Н. Федотова: — Выходит, именно режим последовательных всплесков и падений, свойственный самым разным функциям организма, и составляет некую временную структуру. В каких же единицах выражается это внутреннее, биологическое время?

Ю. Романов: — Периоды колебаний — самые разные — от секунды до года и более того. Какой же из них мог бы служить единицей биологического времени? Возможно, на эту роль могли бы претендовать суточные ритмы. Они наиболее распространены и значимы для организма, к тому же хорошо изучены. Но окончательной уверенности в этом нет.

Мы привыкли измерять физическое время часами, минутами, секундами. Но ведь атомщики могут засечь колебания и на атомарном уровне. Отсюда и новые единицы времени и соответственно новые способы его отсчета. Кто знает, может быть, и биологическое время столь же многомерно и тоже требует разных способов его измерения.

Ну можно ли представить, чтобы такое количество биологических часов существовало в организме!

Н. Федотова: — Но все-таки их пытались искать?

Ю. Романов: — Где только не искали — в гипоталамусе, в нервной системе, в отдельных органах и даже в отдельной клетке! Увы, до сих пор не нашли. Допустим, у высших животных они в гипоталамусе, но где они в таком случае у растений, ведь у них этого органа вообще нет. А у бактерий, у которых даже оформленный ядерный аппарат отсутствует? А вот биоритмы свойственны и бактериям. Правда, за исключением суточных. Вполне понятно, жизнь некоторых бактерий длится всего от четырех до восьми часов. Так что им не до суточных ритмов. Зато и часовые, и минутные ритмы — налицо.

Н. Федотова: — Коль скоро это пресловутое понятие «биологические часы» оказалось несостоятельным, то, видимо, ему на смену пришло что-то иное?

Ю. Романов: — Действительно, и новый подход к изучению колебательных процессов в организме, и другая формулировка — временная организация биологической системы. Тут имеется в виду вся совокупность изменений во времени, согласованных как между собой, так и с колебаниями во внешней среде. При этом биоритмы — лишь одно из выражений этой временной организации. А на самом деле, она гораздо многообразнее.

Например, индивидуальное время развития организма, когда разные биологические процессы определенным образом связаны между собой и по своим фазам, и по уровню выраженности, и так далее. И, заметьте, речь здесь идет не о биоритмах, а о последовательных отрезках времени, связанных с некими событиями, и о продолжительности этих событий.

Однако совокупность биоритмов тоже вид временной организации, но при условии их согласованности и единого периода колебаний, например, ритмы деятельности сердца, легких, печени, но все на протяжении суток.

Наконец, еще один вид временной организации, когда рассматривается какая-то одна функция органа, но непременно со множеством всевозможных ритмов. Показательный пример — деятельность сердца. Выбросы крови в артерии сердечными желудочками связаны с суточными ритмами, а вот электрокардиограмма отражает как раз минутные ритмы сердца, ну и промежуточных состояний тоже много.

Но это все разные виды временной организации, а ведь еще есть и структура. Тут я бы выделил четыре составляющих, ритмы, связывающие организм с внешней средой, ритмы внутренней регуляции, рецепторные функции чувствительности и, наконец, ритмы результирующие.

Н. Федотова: — А что способны дать эти новые представления о биологическом времени хрономедикам? Для них ведь это отнюдь не абстракция, а возможность правильно и вовремя поставить диагноз, провести профилактику, избавить человека от мучающей его болезни.

Ю. Романов: — Прежде всего, это позволяет изменить тактику при диагностике. Теперь у врачей есть возможность выяснить, где первичные нарушения, а где вторичные. И затрагивают ли они только какую-то одну часть временной структуры или распространяются на все четыре.

А вот пример того, как знания о биоритмах помогают при лечении болезней. При некоторых заболеваниях, таких как ревматизм, артрит, пневмония, астма и многих других, нарушается деятельность коры надпочечников, ответственной за выделение кортикостероидных гормонов. Приходится восполнять их с помощью гормональных таблеток, которые больной принимает по обычной схеме — утром, в полдень и вечером. Однако хронотерапевты обратили внимание на то обстоятельство, что утренний максимум выделения этих гормонов, свойственный здоровым людям, у больных смещается. И тогда врачи решили давать больным максимальную дозу гормонов именно утром, искусственно имитируя таким образом естественный биоритм, что положительно сказалось на их состоянии.

Н. Федотова: — Это замечательно, что изучение временных закономерностей имеет непосредственный выход в практику. Но все-таки где больше эффект — при лечении или при диагностике?

Ю. Романов: — Конечно, при диагностике. Есть у нас такое понятие — десинхроноз, когда соотношения максимумов и минимумов какой-нибудь функции разъехались в разные стороны, и тех пропорций, которые были между пиками у здорового человека, теперь уже нет. Так вот это не что иное, как один из самых ранних признаков болезни. А лечить труднее. Сама по себе идея имитации естественных биоритмов вполне приемлема. Но не надо забывать о таких составляющих временной организации, как связь с внешней средой, внутренняя регуляция и чувствительность. Если у здорового человека максимум уже упомянутых мною гормонов приходится на утро, то и чувствительность тканей к ним тоже выше именно в это время. Можно сказать, гормоны выделяются не зря. И этот своего рода закон экономии, присущий многим биологическим системам, желательно не нарушать. Выходит, далеко не всем больным со сдвинутыми ритмами удается приблизить их к норме, а только тем, у кого ритмы чувствительности не сдвинуты. Иначе, как говорится, не в коня корм. Разумеется, можно заняться поиском переместившегося куда-то пика чувствительности, но это не так-то просто, поскольку он способен смещаться даже от самого введения гормона, и в таком случае его придется определять каждый раз заново. Как видите, сегодня успехи хрономедицины больше свидетельствуют о ее возможностях, чем о полученных результатах.

Н. Федотова: — Говоря о биоритмологии, никак не миновать «больного» вопроса о трех многодневных биоритмах — физическом, эмоциональном и интеллектуальном. Я знаю, что критические дни этих биоритмов пытаются связывать со всякими несчастными случаями, авариями. Именно на эту гипотезу ссылаются многочисленные западные фирмы, выпускающие устройства, которые мгновенно выдают результаты расчета всех трех биоритмов. Вполне понятно, кому же не хочется заглянуть в свое завтра и узнать, что день грядущий нам готовит. Но прежде чем рассчитывать эти критические дни, нужно ведь найти точку отсчета. Что это — момент рождения человека или нулевая фаза где-то раньше, когда ребенок еще в утробе матери? И если это так, то не сказывается ли на биоритмах плода влияние материнских биоритмов?

Ю. Романов: — Ребенок не только подчиняется биоритмам матери, но они в это время составляют общую временную организацию с едиными биоритмами. Иначе не было бы самой системы «Мать — плод», и вообще это кончилось бы для ребенка плачевно. А вот у новорожденного в первые дни его жизни ритмичности почти вообще нет, во всяком случае в отношении печени, почек, температуры, пульса, дыхания… Ребенок в этот период представляет собой некую открытую систему, которую не трудно повредить. Возьмем те же кортикостероидные гормоны. Суточные ритмы их выделения впервые появляются у ребенка как минимум через две-три недели после рождения, а потом еще год или два «прыгают», «бегают», смещаются туда-сюда, и только к трем годам окончательно устанавливается взрослая норма. Все ли биоритмы так себя ведут, сказать трудно. Множество органов в этом плане еще не исследовано, но думаю, что это общая закономерность.

Что же касается самой идеи расчета многодневных биоритмов с целью предотвращения несчастных случаев и катастроф, то она, по-моему, несостоятельна. Как показали последние исследования, совпадения составляют только 50 процентов. Словом, fifty-fifty.

А кроме того, не стоит забывать, что биоритмы, выполняя очень ответственную задачу — адаптацию органов как к внутренним, так и внешним воздействиям, — вынуждены сдвигаться. И тут все меняется — и амплитуда, и период колебаний. Так что представить себе, будто у человека среднего возраста эти периоды на протяжении всей жизни сохранялись «железными», невозможно!

К счастью, есть иная возможность использовать биоритмы на благо человека — не прогнозировать их ход, а воздействовать на них. Правда, прежде придется долго и кропотливо искать, где же у конкретного биоритма самая большая чувствительность к определенному воздействию. Колоссальная работа, но другого пути нет.

Н. Федотова: — Ну, если мы поговорили с вами о начале жизни, теперь, наверное, имеет смысл затронуть эту проблему с другого конца. Я имею в виду старение организма. Как в это время выглядит его временная организация?

Ю. Романов: — Конечно, это четко выраженный десинхроноз — нарушение нормальных соотношений между фазами ритмов. А кроме того, их сглаженность, уменьшение амплитуды. Похожая картина бывает у космонавтов во время полета и даже у животных, побывавших в космосе. Ничего странного, там нет тех датчиков времени, что окружают нас на Земле, и в результате ритмы текут вразнобой. Поэтому одна из важнейших задач космической медицины — поддержание нормальных фазовых соотношений биоритмов. Да и медицины вообще, поскольку, если уж говорить о продлении человеческой жизни, то в первую очередь надо заняться восстановлением соотношений между разными ритмами. Вот что повысит устойчивость организма к любым воздействиям. Но, надо признаться, задача эта далеко не простая.

Поначалу, если вы помните, в полеты отправляли сразу троих космонавтов. И у каждого свои занятия — один спит, другой работает, а у третьего — личное время. Разумеется, из этого режима вразнобой ничего путного не вышло, и тогда деятельность космонавтов сделали синхронной и привели в соответствие ритмы всех членов экипажа, что положительно сказалось не только на их самочувствии, но и на работоспособности.

Н. Федотова: — Выходит, если люди занимаются одновременно одним и тем же делом, то у них и биоритмы совпадают. А как же наши индивидуальные особенности, ведь двух абсолютно одинаковых людей на всем свете не найти?

Ю. Романов: — Нет сомнений в том, что биологическое время индивидуально. Простой пример: ударьте два раза пальцем по столу в начале минуты и в конце, разумеется, не глядя на часы. Нет ни одного человека, способного точно определить продолжительность минуты — кто раньше стучит, кто позже. Более того, эта ваша минута будет меняться из-за какого-нибудь стресса, от усталости, да от чего угодно. То же у спелеологов в условиях изоляции. Судя по их сообщениям, сутки у них составляют не 24 часа, а 28, 30, 32. У одного даже было 56 часов. Словом, на дворе июнь, а он думает, что еще февраль. Идет как бы замедление биологического времени. Кстати, есть даже такое предположение, что наша связь с вращением Земли, эти 24 часа, сокращает нашу жизнь, делая сутки искусственными. И хотя каждый из нас по-разному определяет не только минуту, но и сутки, тем не менее у всех они больше, чем мы их имеем в нашей жизни.

Н. Федотова: — Все, что происходит на Земле, отражается во времени — в физическом, историческом, геологическом… Как биологическое время состыкуется с другими его разновидностями, например, с физическим?

Ю. Романов: — Возьмем в качестве примера восьмичасовой перелет из Москвы в Хабаровск. Человек и не подозревает, что он гипертоник или что у него язва желудка, а во время полета вдруг гипертонический криз или желудочное кровотечение. И причина — в нарушении состыковки биологического времени с физическим. После полета биоритмы, конечно, вернутся к норме, но постепенно и с разной скоростью. И если раньше летчикам, совершающим трансрегиональные перелеты, советовали отдыхать в месте прибытия, то сейчас, напротив, рекомендуют скорее возвращаться, иначе восстановление биоритмов затянется на месяц, а то и более. Ну, частота пульса может быстро восстановиться, температура, а гормоны нет. Кстати, полеты на запад и восток — вещи разные. Полет на восток — это как бы сжатие суток, к чему приспособиться труднее.

Да что там перелеты! Люди, прожившие на Севере по десять-двадцать лет, так и не в силах приспособиться к местным условиям, которые заметно влияют на их биоритмы, а они у них генетически закреплены иначе. А вахтенный метод работы — хуже этого для изнашивания организма ничего придумать невозможно, поскольку абсолютно нет времени привыкать к новым условиям.

Н. Федотова: — Юрий Александрович, интересно, а мог ли человек унаследовать биоритмы от своих животных предков?

Ю. Романов: — Как известно, все люди делятся на три хронотипа: «жаворонки», «совы» и «голуби», хорошо приспосабливающиеся к любому режиму сна и бодрствования. Были ли такие хронотипы у наших животных предков? Трудно сказать. Мы совсем другие, и на протяжении миллионов лет мы были, если так можно выразиться, «в себе», и все, что сегодня имеем, мы имеем от себя, правда, за исключением общего с животными строения клеток, но работают-то они по разному!

Н. Федотова: - И наконец, последний вопрос: какую бы функцию биоритмов среди огромного их множества вы бы выделили как самую значимую?

Ю. Романов: — Организм всегда находится в информационном поле и постоянно обменивается информацией с окружающей средой. Так вот биоритм, этот всплеск какой-либо функции, играет при этом двоякую роль: он одновременно и своего рода ответ на такой же всплеск другой функции, и сигнал для функции нижестоящей. Таким образом, биоритм — одно из отражений течения биологического времени, а с другой стороны — механизм, превращающий непрерывную информацию в сигнальную. А как известно, кто владеет информацией, тот и победитель.

ПРОЕКТ
осуществляется
при поддержке

Окружной ресурсный центр информационных технологий (ОРЦИТ) СЗОУО г. Москвы Академия повышения квалификации и профессиональной переподготовки работников образования (АПКиППРО) АСКОН - разработчик САПР КОМПАС-3D. Группа компаний. Коломенский государственный педагогический институт (КГПИ) Информационные технологии в образовании. Международная конференция-выставка Издательский дом "СОЛОН-Пресс" Отраслевой фонд алгоритмов и программ ФГНУ "Государственный координационный центр информационных технологий" Еженедельник Издательского дома "1 сентября"  "Информатика" Московский  институт открытого образования (МИОО) Московский городской педагогический университет (МГПУ)
ГЛАВНАЯ
Участие вовсех направлениях олимпиады бесплатное

Номинант Примии Рунета 2007

Всероссийский Интернет-педсовет - 2005