Поездка на Коневец
Мы плыли по Ладожскому озеру
от острова Коневца к Валааму.Н.С.Лесков.
«Очарованный странник», 1873 год
Знакомясь с новой компьютерной программой «World Atlasа», Виктор, конечно же, не упустил возможности зайти в Ленинградский регион и вывести на дисплей карту Ладожского озера. «Конечно» — потому что уже два года подряд мы с ним совершаем небольшие, но очень насыщенные новыми впечатлениями и познаниями экскурсии по Ладоге.
На глаза ему попалось название КОНЕВЕЦ, и он тут же позвал меня. Мы «кликнули» курсор на этой точке, но… машина про Коневец ничего нам сообщить не смогла. Она ничего не знала. По правде говоря, и мы до лета 1998 года почти ничего о нем не знали. Как не знает и большинство соотечественников, даже в петербургской округе живущих.
Впервые о существовании острова Коневец я узнал, читая «Путешествие Академика Н.Озерецковского по озерам Ладожскому и Онежскому». Академик путешествовал свыше двухсот лет тому назад и оставил яркие описания со многими важными для географа и историка деталями русского быта на этой окраине государства российского.
Легенда («басня»), бытовавшая некогда у местных береговых жителей, гласит о Коне-камне, от которого пошло само название острова, так: во времена еще языческие жилья на острове не было, но прибрежные ладожские насельники на лето перевозили на остров скот, где и оставляли пастись без присмотра. По осени, убедившись, что вся скотина цела, и полагая, что ее охраняли духи, хозяева оставляли в благодарность последним лошадь. Лошадь оставляли возле камня, ибо где же еще было помещаться духам, как не под выдающимся по своим размерам экзотическим камнем, которым сей остров и был примечателен.
Камень этот высотой 4,5 метра и длиной около десяти метров торчит над ровной поверхностью среди многих других, не столь выразительных. Он подстать знаменитому блоку гранита, с верхушки которого рвется вперед и ввысь на Исаакиевской площади Санкт-Петербурга фальконетовский конь с царственным всадником на спине.
Мы с Виктором тогда особенно интересовались скальными выходами, и конечно, я не мог пропустить упоминания об этой гранитной глыбе на Коневце. И сразу же встал вопрос: что же означает такой крупный скальный выход? И вообще, какими породами сложен остров? Почему он вытянут вдоль длинной оси озера? С чем связана измеренная Н.Я.Озерецковским столь большая, свыше пятидесяти метров, глубина пролива, отделявшего остров от берега?
Так и остались вопросы надолго вопросами. Вместе с заветной мыслью когда-нибудь побывать на Коневце и на месте со всем этим разобраться.
Остров Коневец не фигурирует ни в одном из советских энциклопедических словарей. Даже в пятитомной «Географической энциклопедии» и в новейшей энциклопедии «География России». Это значит, что о нем ничего не знали несколько поколений россиян. Между тем в XIX веке и в начале ХХ века остров был хорошо известен, во всяком случае большинству православных жителей России. Тот же Н.Я.Озерецковский сообщал о существовании на острове монастыря и замечательной его истории. Так что стремление посетить остров зрело давно. Но осуществилось это все же, можно сказать, случайно, а точнее — неожиданно.
Мы плыли от Валаама к Коневцу
Покидая в очередной раз Валаам и разузнавая о рейсе в Сортавалу, мы вдруг выяснили, что один из теплоходов идет прямо на Коневец. Такой случай! Грешно было не воспользоваться. Капитан, к которому я немедленно обратился, ссылаясь на наши экспедиционные цели и (не)возможности, согласился взять нас на борт. Теплоход принадлежал монастырю, но мы не были паломниками. Скорее, что-то среднее между «дикими» туристами (это легко было распознать) и целеустремленными исследователями (что следовало из объяснений). Благорасположенный к таким «бродягам», капитан позволил нам переночевать на теплоходе и предложил доставить нас на Коневец безвозмездно — есть еще в России отзывчивость и бескорыстие.
В капитанской рубке нас познакомили с управлением кораблем, показали приборы, позволили воспользоваться биноклем. Для Виктора это все было впервой и весьма интересно. Меня же больше привлекла навигационная карта, на которой можно было хорошо рассмотреть контуры берегов, расстояния, распределение глубин в озере и, конечно, саму цель нашего путешествия. Коневец простирается к северо-северо-востоку едва ли не перпендикулярно берегу озера, примерно на 6 километров, имеет крутой западный и пологий восточный берега. Посередине выделяются вытянутые, как и сам остров, одна за другой две «горы» — Святая и Змеиная. Южная высотой аж 34 метра. Вокруг острова камни и скалистые мели.
Казалось, действительно, скалы и выходы кристаллического Балтийского щита ждут нас на острове. Если это так, то для объяснения появления этого «острова Буяна», выступа кристаллических пород среди песчаных равнин, надо было бы привлекать молодую тектонику, активные движения послеледникового времени. Это сулило неожиданное, пусть не открытие, но геологическое откровение. Правда, Н.Я.Озерецковский отмечал песчаный, отлогий характер бухты и ее окрестностей.
Скоро увидим сами…
Трехчасовой, на борту пустого теплохода, переход по безбрежной штилевой, в солнечных бликах глади озера — одно из самых приятных за многие годы впечатлений много-многолетней бродячей жизни профессионального экспедиционника.
Но вот близится берег, крутой, залесенный. Мы идем проливом между материком и островом, вдоль него. Слева никаких скал на берегу не видно, наоборот, светлеют длинные проплешины песчаных обрывов и желтые пляжи под ними. Но главный сюрприз ждет нас на пристани.
Благословение батюшки
Теплоход встречает служитель монастыря и сообщает, что выход на берег не разрешается, разве что по специальному благословению отца-настоятеля. Ситуация несколько неожиданная. Виктор обескуражен. Делать нечего, точнее ясно, что надо делать. В сопровождении служителя иду к монастырю на встречу с настоятелем.
На крыльцо обширного деревянного дома выходит крепкого сложения человек в строгом, соответствующем чину одеянии, со спокойным и располагающим лицом. Здороваемся. Объясняю, что мы прибыли с Валаама, исследуем берега озера и острова, пытаемся определить, поднимаются ли опускаются ли они в настоящее время и с какой скоростью. Заверяю, что мы пробудем на острове всего несколько дней и, возможно, будем полезны для монастыря. Отец Варсанофий расспрашивает, интересуется составом нашей группы, подробностями быта, думает, как нас устроить. У нас с собой палатка и спальные мешки, мы просим лишь разрешения сойти на берег, определить место стоянки и условия пребывания.
Отец Варсанофий просит обязательно перед нашим отбытием сообщить ему о результатах наших обследований. Батюшка говорит о старой бухте западнее современной пристани, обмелевшей и почти заброшенной, просит проверить, нельзя ли ее привести в пригодное для использования состояние. А мы и сами бухту обследовать собирались, ведь о ней писал еще Н.Я.Озерецковский.
Вместе с общим благословением провести на острове несколько дней мы получаем благословение и на покупку нескольких булок хлеба в монастырской пекарне (иначе пекарь хлеба не продаст).
Скучающий на пристани Виктор известие о разрешении поставить на острове палатку встречает, радуясь, как мальчишка.
Для познания и для братии монастырской
Первое, что привлекло наше внимание при обследовании берегов острова, были террасы. Замечательно выраженные, плоские, иногда с береговыми валами, террасы разной высоты опоясывали берега, местами создавая как бы своеобразные лестницы. Эти террасы, сложенные песчаным и мелкогалечным материалом, выглядели как типичные прибрежные озерные образования. Но откуда здесь столь большое количество песка? Волны озера за непродолжительное послеледниковое время не могли намыть из ледниковых валунных глин такие толщи чистого отмытого песка. Видимо, песчаный материал был подготовлен раньше. Как?
На одном из участков западного берега острова в толще десятиметровой террасы обнаружился протяженный слой крупного прекрасно окатанного галечника. Это давало путеводную нить к разгадке не только строения, но и вообще истории возникновения острова.
- Уж не остатки ли это оза?
- А что такое «оз»?
Мой помощник слышит такое слово впервые. Объясняю: это высокая галечная гряда, образовавшаяся на месте древнего русла талых ледниковых вод. Остатки такого рода русел во множестве известны в Скандинавии и неплохо изучены. Имеются специальные карты, на которых ниточки этих образований — озов «прошивают» в радиальных направлениях весь воздымающийся купол Фенноскандии.
Только что начали мы свое обследование берегов, как на следующий день келарь (монах-эконом) сообщил, что нас просит наведаться послушник Александр, обитающий на Святой горе. Пообедав, мы отправились на Святую гору, благо это всего километра полтора пути. Там сохранились скитский храм и каменные надворные строения вокруг. В одном из них мы нашли послушника за занятием вполне творческим: он расписывал красками окатанную речную гальку, весьма привлекательно изображая монастырь, собор, виды острова. Поведал он нам свои печали: каменная церковь, оказывается, подтопляется и заливается водой, с каждым годом все больше.
- Откуда же на горе столько воды? — заинтересовался Виктор.
Меня его вопрос тоже ставил в тупик. Воде вроде бы здесь неоткуда взяться, как нет причины здесь скапливаться. Храм требовалось восстанавливать и приводить в порядок, но с постоянной водой у поверхности сделать это было невозможно.
Пошли посмотреть. Действительно, стены церкви, и без того разоренной, в нижней их части отсырели и осыпались, а в подклети просто-таки стояла вода. С наружной стороны ограды храма вода вообще хлюпала под ногами и струилась по поверхности.
Чем же сложена плоская верхняя поверхность горы? В старой осушительной канаве, расположенной выше обители (мелиоративные работы в прежние времена делались в монастыре рачительно и усердно), обнаружились глинистые прослои. Галечников и песков, которые, как я теперь думал, слагают островные горы, видно не было. Канава была вдалеке от монастыря, вода в ней оставалась проточной, да и странно было бы допустить, что именно отсюда идет подтопление святого места. Мы обдумывали варианты, но дать какие-то практические советы затруднялись. Решили осмотреть склоны Святой горы, тем более что послушник поведал о крупных камнях на ее западном склоне.
Склон оказался очень крутым и, самое удивительное, сложен крупным, прекрасно окатанным галечником-валунником. Так вот он — остаток бывшего русла древней ледниковой реки, та самая озовая гряда, которая и составляет хребет острова Коневец. В восточной же части Святой горы сверху накопились, по-видимому, приледниковые глины, создав местный водоупор. Но не мог же в самом деле инок Арсений, спасавшийся на Святой горе в конце XIV века, поставить скит на мокром месте, не могли и монахи жить и строить храмы среди болота. Место должно было быть благим, а значит, по крайней мере, сухим. Пока мы ломали голову, послушник мимоходом заметил, что никак не может найти на Святой горе источник, который, согласно всем преданиям, раньше никогда не иссякал. Это была его другая печаль. Нам должно было попытаться еще и отыскать место бывшего источника.
А нет ли на этой плоской поверхности на вершине горы какой-нибудь мочажины, лужи, старого болотца? Послушник подвел нас к густо заросшему высоким камышом месту рядом с дорогой, внутрь которого никто не проникал. Там вроде бы есть бочажок, маленькое озерко. Посмотреть его представлялось абсолютно необходимым. Виктор хотел быть обязательно первым. С трудом мы продрались сквозь заросли камыша и увидели небольшой, метра четыре-пять в поперечнике, водоем. Вода стояла совершенно спокойно. Но что это? В одном углу с глубины изредка поднимались пузырьки и легонько схлопывались на поверхности. Так это и есть подземный приток воды! Очень слабый, но постоянный. Но куда же девается вода? К дороге ведет слабо выраженная канавка, но вода не течет.
- А что это за дорога?
- Да это военные построили, раньше ее не было.
Канавка упиралась в дорогу, за которой начинался наклон поверхности горы в сторону крутого галечного склона.
Теперь все стало на свои места. Не нужно было обладать специальными гидрологическими знаниями, чтобы понять, что произошло. Я объяснил: Святой источник никуда не девался — как давал воду с незапамятных времен, так и дает. Другое дело, что раньше имелся сток в сторону крутого склона, а с постройкой дороги он оказался перекрыт, над источником образовалась глубокая бочага, место заболотилось, заросло, сам источник заилился и скрылся с глаз людских. Спутники мои не возражали.
Одновременно решалась и загадка подтопления святого места: не имея прежнего естественного дренажа на запад, вода пошла широким, с каждым годом нараставшим, разливом по другому естественному уклону к югу, то есть как раз в сторону скита и церкви. Нынешний храм на Святой горе возведен во имя Казанской Божией Матери, как оказалось, в 1790 году.
Стало ясно, что нужно сделать, чтобы исправить положение. Послушник Александр получил четкие рекомендации. Мы были счастливы, разрешив этот маленький ребус, и вместе с Александром радовались открывшейся возможности спасти церковь и возродить святое место и святой источник. Особенно гордился нашими результатами Виктор, близко принявший к сердцу заботы обители и активно исследовавший все участки местности. Теперь нам было чем отчитаться перед отцом-настоятелем.
Решили идти к палатке не по главной дороге в монастырь, а срезать угол по окраинам его угодий. И тут, заговорившись, чуть не угодили в яму — остаток ныне замусоренного старого карьера.
Удача нам сопутствовала — специально мы бы в помоечные места не пошли. А так ненароком мы с Виктором оказались в карьере.
- Смотри, что здесь добывали.
- Гальку.
Замечательный, окатанный галечник для стройки, для мощения дорог. В стенке карьера было отчетливо видно, что слои галечника залегали так, что облекали склоны небольшой гряды, выступавшей из-под ровной террасы. Тут исчезли всякие сомнения в том, что мы имеем дело с озовой грядой, с древней, существовавшей до развития озерных террас рекой ледникового стока.
Примерно 12-11 тысяч лет тому назад громадный Скандинавский ледниковый покров, ранее покрывавший панцырем 1-2-километровой толщины половину Европы, уже сильно истоньшился, и его край проходил на месте нынешней южной Ладоги. С крутого края тающего ледникового покрова текли ручьи и реки. Бурные, с крутым падением русла, потоки глубоко врезались в лед. Ущелья во льду по мере отодвигания кромки льда к северу заполнялись песком, галькой, валунами — материалом, прежде содержавшимся в основании ледяной толщи и сильно окатанным и отсортированным бурными талыми водами в ледяных руслах. Когда же ледяные борта бывшей ледниковой реки растаяли, валунно-галечные скопления ледяных русел спроецировались на подледную поверхность и остались в виде гряды, точно повторяющей в плане конфигурацию потока и толщину накопленного галечника — по высоте. Волны приледникового озера, следовавшие за отступающим краем льда, тут же на нее набросились, стали размывать, образуя по бокам песчаные террасы из уже готового материала бывшего русла-дельты.
Крупица российской истории
Судьба привела нас на остров как испытателей явлений природных. Но быть на святой земле и не окунуться в ее благодатную атмосферу — почти святотатство. А соприкоснувшись со святыми местами, не избежать интереса к их истории, далеко не всем известной сегодня.
Первым насельником Коневца считают инока Арсения, пришедшего на остров для отшельнического жития по благословению епископа Новгородского где-то в самом конце XIV века. Обосновался он на горе, ныне называемой Святой. Одним из первых его деяний было окропление Конь-камня святой водой и разуверение побережных крестьян в сокровенном обитании каких-либо духов под камнем-скалой. С освящением его и перестали окрестные крестьяне оставлять здесь в жертву коня.
Еще через два года инок перешел жить к заливу, построил церковь, кельи и ограду. Храм был поставлен каменный во имя Рождества Пресвятой Богородицы. И ныне главный собор монастыря, несколько раз перестроенный и сменявший предшествующие, носит имя Рождественского. Главной святыней первой церкви стал образ Богородицы, который был принесен Арсением собственноручно из святой обители Афонской горы.
После сильного разлива вод Ладоги в 1421 году пришлось монастырь перенести на более высокое место, где он и сейчас располагается. Долгую, полную трудов и молитв жизнь прожил Арсений на острове, где и почил в 1444 году. С тех пор монастырь претерпел несколько разорений, периодов упадка и возрождения.
Возрождение Коневецкого монастыря началось после специального указа Петра I в 1718 году, даровавшего ему земли острова.
Ко времени посещения острова Н.Я.Озерецковским в 1785 году здесь уже стоял новый собор. Представить себе, как он выглядел, можно по гравюре, сопровождавшей «Путешествия». Нынешний собор и монастырский комплекс возведены в самом конце XVIII века. Тогда же на Святой горе на месте часовни Святого Арсения, ге он начал свою отшельническую жизнь, возвели церковь с колокольней и братские корпуса.
В середине XIX века монастырь, можно сказать, процветал: монашествующей братии насчитывалось около шестидесяти человек (при Н.Я.Озерецковском только восемь), помогали им до 50 человек богомольцев и до 45 трудников-вольнорабочих. А к концу века братия увеличилась до двухсот человек. Конечно, обеспечивали себя всем необходимым на месте, монастырское хозяйство велось рачительно и эффективно. «Странных» людей монастырь принимал иногда до тысячи человек. И по завету Святого Арсения безвозмездно обеспечивал всем необходимым. Житие строилось по уставу, завещанному Арсением. Главных правила было два.
Никто никакого своего имущества иметь не может, при поступлении в монастырь все оно переходит в общую собственность (некоторые петербургские купцы при пострижении передавали имущества на тысячи рублей).
Конечно, в свободное (от молитв, служб) время все трудились. Одежда нищетная, пища — всем равная. И еще Святой Арсений заповедал оделять всех странных людей, пришедших в монастырь, трапезою и покоем, а бедных — и потребно снабжать.
И суждено было благости природной и человеческой воцариться на этой малой российской земле.
Старые книги сообщали: «Обитель Коневская, по своему положению от мирских селений водой отделенная, есть самое приличное место уединения иноческой жизни, где совершенное безмолвие обитает».
Но благость ни в природе, ни в людском бытии не бывает, как известно, слишком долгой.
Наступил ХХ век…
Старая гавань
Монашествующая братия получила право вернуться на остров в 1990 году. До этого владели островом военные моряки. В каком виде оставлены были главные монастырские строения и хозяйство, рассказывать нет нужды. Примеров известно множество.
Святыни исчезли, строения обезображены, сохранились голые, часто израненные стены. Хорошо, что хоть сохранились. Вокруг монастыря кучи металлического лома, мусора, связки ключей, проволока, свалки военной техники. Участки борового леса изрыты и захламлены. Говорят, на острове находился склад морских торпед.
Справедливости ради надо сказать, что в наследство от моряков монастырь получил не только некоторые жилые помещения, но и, что особенно важно, добротную, по правилам военного умения построенную пристань, точнее, причал и мол, сложенный из крупных бетонных, скрепленных между собой блоков. И служит эта пристань верой и правдой. А рядом с ней, захиревшая, приютилась старая гавань.
Старая монастырская гавань состоит из двух искусственных стенок с узким проходом между ними из озера в созданную бухту. Построена она не ранее середины XVIII века, когда после указа Петра I от 1718 года и отделения от Деревеницкого монастыря в Новгороде Коневецкая обитель, наконец, стала обустраиваться.
Нам предстояло сначала удостовериться, что остатки гавани относятся именно к этому времени. Будь это так, можно было попытаться оценить изменения уровня озера за прошедшие 200-250 лет в этом месте. Целый день обследовали кладку, обмеряли пристань. Очень характерной выглядела кладка срубов. В крупные бревенчатые клетки старинной рубки набрасывали валуны и опускали их на дно рядами. Основания рядов по бокам сдерживались огромными продольно уложенными слабо отесанными, почти цельными стволами, также забросанными валунами. Решающей стала находка скрепы в виде массивного железного кованого и гнутого штыря, какие в XIX веке уже не употреблялись. Устройство стен гавани, как и ее расположение, вполне соответствовали описанию Н.Я.Озерецковского. Правда, верхние части стенок, по-видимому, частью были разобраны (камень требовался для сооружения новых причалов), а частью реставрированы, скорее всего после какого-то штормового повреждения. Но это никак не могло отразиться на глубине гавани и фарватера в ее горле. Занос песком, действительно, имел место, но, как мы убедились, очень локально. Эти изменения не коснулись основной части акватории древней гавани, где дно по большей части сохранялось валунно-галечным, то есть первичным. А это значит, что и глубина гавани должна была меняться не за счет «заиления», но в связи с изменениями уровня озера.
Но есть ли отмеченное Н.Я.Озерецковским обмеление (за 30-40 лет) бухты результат только кратковременного, а не векового изменения уровня озера?
Мы отвечали на этот вопрос отрицательно. И в середине XIX века монастырские источники указывали на способность причаливать в бухте только рыбацких сойм (как и во время посещения Н.Я.Озерецковского, то есть спустя столетие после сооружения гавани). Так что скорее всего здесь нужно говорить о вековой тенденции (на фоне частных, пусть и многолетних колебаний). Оставалось по возможности точнее замерить глубину основной части старой гавани и сравнить с глубиной первоначальной. Взяли лодку. Виктор обязательно хотел сам и грести, и мерить глубину. Судно беспорядочно рыскало, весла путались с шестом. Моя главная задача свелась к тому, чтобы мы не опрокинулись.
Во внутренней части фарватера и у бывшей причальной стенки современная глубина колебалась от 1,1 до 1,5 метров. Судить же о первоначальной глубине можно было лишь косвенно. Если исходить из того, что осадка шхун и килевых галиотов в XVIII веке составляла 1,5-1,8 метров, а сезонные колебания уровня озера были порядка 1 метра, то приходится допустить первоначальную глубину гавани в 2 метра с лишним. Но в таком случае относительное понижение уровня озера за 250 лет надо принять не менее чем в 0,5 миллиметров в год. Величина вполне «разумная», то есть не противоречащая другим данным.
Пришлось нам с огорчением сообщить отцу-настоятелю, что вряд ли монастырю следует уповать на возможность воссоздания древней гавани.
В дальнейшем интересно сопоставить полученные оценки с тем, что наблюдалось на северных и южных берегах Ладожского озера. Картина должна получиться уже не локальной, а региональной, с серьезными палеогеографическими и геодинамическими выводами. Впрочем, с последними нельзя торопиться — нужны дополнительные исследования в большом числе пунктов. Следует подождать и результатов некоторых анализов по Коневцу, например, определений возраста образцов древесины из срубов старой пристани.
Виктора же волновал в основном вопрос вовсе не научный:
- А мы сюда еще приедем?
Мы вернемся
Он продолжает спрашивать меня об этом постоянно многие месяцы. На прощанье Виктор не удержался и купнулся у пляжа рядом с бухтой. На Валааме-то не искупаешься: там температура воды 4 градуса, сами измеряли. А вот до главной природной достопримечательности острова — Конь-камня — мы так и не добрались. Слишком коротким оказался отпущенный нам бабушкой Виктора срок на наши путешествия.
И воды из Святого источника не испили.
Значит, придется вернуться на остров. И мы вернемся, Бог даст. С радостью. Если…
Если позволят обстоятельства и благословит отец Варсанофий.
P.S. На мой взгляд, в очерке о поездке больше сведений об участниках не требуется. Но следуя настояниям редактора, раскрываю интригующее «инкогнито»: Виктор — это девятилетний внук автора, надеюсь, в будущем участник настоящих экспедиций и открытий.
