Методические материалы, статьи

Когда уходят великие

В январе 814 года от Рождества Христова католическая Европа потеряла своего первого императора. Старый папа Лев III нечаянно пережил своего спасителя и помазанника. Теперь остается гадать: сохранит ли Господь империю Каролингов ради объединения Европы или населяющие ее крещеные варвары продолжат свои бесконечные усобицы? Состоится ли на диком Западе «симфония двух мечей» — союз светской и духовной власти вроде того, какой от века утвердился на Босфоре? Ведь тамошняя симфония давно превратилась в какофонию монахов-иконопочитателей и базилевсов-иконоборцев! Время от времени очередной разумный правитель убеждает свой народ прекратить бесполезный спор об иконах. Так поступила покойная базилисса Ирина, а потом — ее преемник Никифор.

Но как странно покарала Судьба обоих здравомыслящих реформаторов! Ирина умерла в ссылке, замаливая великий грех: отлучение от власти и ослепление своего сына. Ее преемник был удачлив во всех внутренних делах, но оказался бездарным воеводой и погиб со всей армией, окруженный болгарами. Говорят, что его череп служит теперь чашей на пирах у грозного Крума — владыки болгар. А ведь покойный Карл предлагал Ирине выйти за него замуж, соединив обе христианские империи под одной короной! Не вышло: ромеев заела их обычная спесь. Хотя династия католиков Каролингов не уступает знатностью династии иконоборцев Исавров: оба их родоначальника, Карл I Мартелл и Лев III Исавр, прославились отражением натиска мусульман на христианские земли.

Такой же подвиг совершил нынешний владыка ромеев Лев V Армянин, отстояв столицу от войск грозного Крума, уже захватившего Адрианополь. Но теперь и этот самозванец зазнался: он заявил о намерении возобновить иконоборчество! Дескать, исторические примеры показывают: все базилевсы-иконоборцы умирали при власти и почете, зато всех иконопочитателей свергали с трона и в лучшем случае постригали в монахи… Не бывать благодати Божьей на таком нечестивце и его наследниках! Но пребудет ли благодать с наследниками Карла Великого?

Его сын Людовик заслужил прозвище Благочестивого. Но это полезное качество не соединилось в Людовике с такой жаждой власти, какая воодушевляла его грозного отца или его давнего тезку — свирепого Хлодвига, первым из франков принявшего святое крещение по примеру своей бургундской жены Клотильды. Ее уже канонизовали, а ее мужа — нет: уж больно много нагрешил! Интересно: когда канонизуют Карла Великого? Пожалуй, не скоро и только если его наследники удержат империю от распада. Сейчас эти внуки наместничают в разных концах дедовских владений; мало что объединяет их, кроме церковной организации и родного языка. А ведь подопечные Каролингам народы говорят на разных языках — пусть одного германского корня!

Карл Великий. Гравюра с разрушенной мозаики в церкви св. Сусанны в Риме

Те же саксы — убийцы крестителя Бонифация, не столь давно укрощенные Карлом и выдернутые им из старого язычества в новый христианской мир. Их вождь Видукинд крестился лишь после двадцатилетнего сопротивления; его соратники до сих пор ненавидят франков-оккупантов. Но их дети вырастут католиками, а внуки, быть может, подхватят имперское знамя, если оно выпадет из ослабевших рук Каролингов. Не исключено, что кто-нибудь из будущих саксов окажется и на папском престоле! Для того и крестили дедов огнем и мечом, чтобы внуки, в свою очередь, спасали чьи-то новые души, не заботясь о мягкости применяемых средств. Не мир, но меч принес Христос на землю! Без меча как бы справился Карл со множеством врагов святой Церкви?

Увы, не всех он успел покорить навсегда, как упрямых саксов. В самой Италии свирепые лангобарды норовят сбросить иго победителей — франков. Другие варвары — баски — укрепились в горах Астурии, не подчиняясь никому из культурных соседей. Но когда-нибудь и эти дикари понесут знамя Креста в земли иноверцев: отвоюют у мавров всю Испанию, как мечтал Карл Великий. Он оставил наследникам небольшой плацдарм в северо-восточном углу полуострова: герцогство Барселону. Как только все варвары Центральной Европы будут крещены, их потомки устремятся через Пиренеи — за славой Божьих воинов и соответствующей добычей…

Монета Карла Великого, начало IX в.

Вероятно, так рассуждал в 814 году Христовой эры римский папа Лев III о наследии Карла Великого внутри государства франков и вне его. Тем временем трое внуков великого деда уже примеривались: как им разделить наследство их невезучего отца, Людовика Благочестивого? Инициатива правителей воплощается, только если ее одобряют (или готовы терпеть) управляемые народы. Намерения алчных младших Каролингов привели их к успеху: значит, сами народы хотели разделиться и жить порознь в своих отечествах! Бывшие владения Хлодвига, названные тогда Нейстрией, сделались в IX веке Францией, напротив, вотчина Каролингов Аустразия стала ядром будущей Германии. Третьему внуку Карла, Лотарю, достались Италия и обширные заальпийские земли. Но они были заселены столь разнообразными племенами, что никакой национальной державы удел Лотаря не породил. Имя владельца сохранилось лишь в названии пограничного между Францией и Германией герцогства: Лотарингия.

А как отнеслись к этому дележу соседи и союзники франков — могучие болгары? К счастью для Каролингов и ромеев, грозный Крум умер вскоре после грозного Карла. Болгарский престол достался сыну Крума Омортагу. Тот, внимательно следя за «национальной» политикой младших Каролингов, решил опередить их и в 823 году (не дожидаясь свержения Людовика Благочестивого его сыновьями) объявил себя «ханом болгар и славян». Так на Балканах начался первый успешный синтез кочевого народа с оседлым, тюркоязычного — с представителем индоевропейской семьи. Лишь затянувшийся иконоборческий кризис в Византии отсрочил крещение Болгарии на полвека — до правления правнука Омортага, Бориса-Михаила, который уверенно сплотит болгар и балканских славян в единый народ.

Но если на Балканах в начале IX века завязался синтез новых народов и держав из разноязычных и разноукладных племен, то рядом с континентальной Европой в это время неожиданно возник новый кочевой мир из вольных боевых дружин. Его создали скандинавы: слуги весла, вдруг ставшие владыками морей, которые прежде были бесхозными (как Степь до появления скифов и хуннов). Кажется, не велика хитрость: мореходный драккар или кнорр, поднимающий от двадцати до пятидесяти бойцов-гребцов с грузом, одинаково ходкий на веслах и под парусом. Однако в море викинги недостижимы для ополчений сухопутных стран, а создание постоянного боевого флота для борьбы с норманнами под силу лишь великим державам IX века. Во всей Европе к 814 году на это способны лишь Византия да три исламских государства: Кордовский эмират Омейядов в Испании, сходный эмират Аглабидов в Тунисе и владетель всего Ближнего Востока — халифат Аббасидов с центром в Багдаде. Но все эти державы заняты внутренними делами, меж тем как дружины норманнов грабят приморские монастыри и даже города во Франции и Англии, заплывают и в Средиземное море.

Всякая медаль имеет две стороны. Пока викинги уверенно побеждают оседлых пахарей, где и когда им это угодно, до тех пор у норманнов нет стимула создавать боевые объединения числом свыше пятисот бойцов. А значит, нет у морских скандинавов государства и народа тоже нет! Вот когда они встретят достойный отпор где-либо на континенте и будут принуждены к равноправному боевому диалогу с франками, англами или славянами, лишь тогда в Европе начнется формирование новых народов с норманнской костью и местной плотью. Результаты будут не хуже тех, что уже наросли вокруг готских, тюркских и арабских костей. Из всех них арабская кость оказалась наиболее плодовита или просто она попала на самое бойкое место Ближнего Востока, близ руин древнего Вавилона и персидского Ктесифона?

Там через пять лет после свержения династии Омейядов первый и самый талантливый Аббасид Абу-Джафар Абдалла аль-Мансур-билляхи основал Багдад, то есть «город — дар Божий». Полвека спустя внук Мансура, Гарун ар-Рашид, прославил себя и свою столицу, повелев собрать и записать сказки о самом блестящем городе Исламского мира. И в политической игре Гарун был более блестящ, чем удачлив. В 803 году он избавил себя от династии Бармекидов — персидских визирей, которые забрали слишком большую власть в арабской державе. Но достойной смены Бармекидам не нашлось; умирая в 809 году, халиф Гарун не решился объявить наследником одного из своих многочисленных сыновей, отлучив остальных от власти.

В итоге вспыхнула распря между сыновьями разных матерей — арабки и персиянки. Полуперс Маамун оказался более деловит и лучше образован: в 813 году он одолел брата Амина и взвалил на свои плечи огромную тяжесть имперской власти. Его сил хватит на 20 лет; потом бремя власти перейдет к еще одному брату — Мутасиму. Тяжела ты, корона непобедимого Мансура!

Главная проблема в том, что через два века после Мухаммеда его вероучение разделилось на восемь крупных ветвей, одна другой замысловатее. Вспомним, что и в христианском мире (еще подпольном, а не властном) через 200 лет после апостола Павла началось кишение ересей и схизм. Многие тогдашние властители дум (хотя бы Ориген) были позднее осуждены как еретики. То же самое началось в исламском богословии: сунниты и шииты, ханифиты и шафииты, мутазилиты и ханбалиты злопыхают друг на друга, яко аспиды. И халиф не волен встать над схваткой умов: ведь он — не только светский, но и духовный глава Исламского мира, император и папа в одном лице!

Просвещенный и любознательный Маамун отдал свои симпатии мутазилитам — раскольникам цельной религиозной картины внешнего мира. Дело в том, что любимым учителем Маамуна был замечательный алхимик Джабир ибн Хайян; его соученик Мухаммед аль-Хорезми стал отличным математиком, творцом символьной алгебры и тригонометрии. Не диво, что халиф Маамун склонен вольно играть теми символами, которые сам пророк и его преемники считали бесспорной истиной. Алхимия слов и фраз, что может быть увлекательнее для просвещенного правителя? Разве могут повредить подданным такие игры веротерпимого монарха?

Оказывается, могут. Если блудомыслие процветает в рядах столичной интеллигенции, а халиф привечает даже ученых христиан, значит, он виноват в очередном восстании еретиков-хуррамитов в недалеком Азербайджане! Там в 815 году разгорается гигантское восстание под руководством Бабека. Кажется, что ближнее Закавказье готово отделиться от Халифата вслед за далеким Магрибом и совсем далекой Андалузией. Неудачи войск Халифата в попытках одолеть Бабека легко объяснить нечестием правящего халифа Маамуна: это будет сделано в 830-е годы. Вынуждаемый богословами отречься от власти, Маамун сможет утешиться тем, что он основал в Багдаде «Дом Мудрости» — ровню славного Александрийского музея. Его руководитель Хорезми успел измерить диаметр Земного шара, не располагая столь удобной линейкой, какою был Нил для великого Эратосфена. А власть Маамун отдаст брату Мутасиму — дикарю и грубияну, но отличному вояке, который не только с Бабеком покончит, но и богословов в бараний рог скрутит!

Но предотвратить дальнейший распад Халифата не удастся и Мутасиму, ибо его грозная армия будет составлена не столько из подданных Халифата, сколько из соседних варваров. Римские императоры назвали бы их федератами; в Халифате предпочитают термин «мамлюк», то есть «царев человек». Это может быть тюрк или курд, армянин или перс, лишь бы поклонялся Аллаху, храбро сражался и не задумывался о тайнах власти или богословия. Грубеет утонченный Халифат Аббасидов: такова расплата за сохранение правящей арабской династии усилиями диких иноплеменников… Так было в Риме и Вавилоне; так будет и в Багдаде. Но Константинополю эта участь пока не грозит!

В этом, пожалуй, главная заслуга диковатых императоров — иконоборцев. Постоянная война на два или три фронта — с мусульманами, болгарами и с православным монашеством — при хронически пустой казне вынуждает базилевсов заменять денежные налоги с приграничных крестьян их военной службой в отрядах самообороны. Основой ромейской державы стали округа — фемы, способные даже в одиночку обороняться от внешнего врага, а значит, и от излишеств внутренней власти. Пока держава опирается на этих удальцов, а не на чиновников, оплаченных чужими деньгами, до тех пор нация ромеев не вырождается. Не диво, что в 814 году до распада Халифата остается 120 лет, а до развала Византии — втрое дольше…

А сколько лет осталось до распада империи Тан — китайской ровесницы Халифата и ромейской Византии? Оказывается, 90 лет. Значит ли это, что социальная или этническая структура державы Тан приблизилась к структуре Халифата, но далека от ромейских фем? Действительно, последние аналоги боевых фем в Поднебесной империи исчезли в середине VIII века, после подавления катастрофического мятежа Ань Лу-шаня. Напротив, чиновничья стихия в Поднебесной всегда отличалась изощренностью, особенно в столичном звене. Пограничные войска державы Тан состоят в основном из соседних варваров: тюрок-шато или тюргешей, уйгуров или корейцев, тибетцев или киданей. Спасение империи Тан в том, что разные цвета этой этнической радуги не образуют симфонию: варваров Дальнего Востока легко натравить друг на друга, а китайские дипломаты накопили в этом деле тысячелетний опыт.

Чем могут храбрые и жестокие, но простоватые степняки или горцы защититься от политического разврата своих хитроумных соседей? Один выход ясен: варварам нужна своя государственная религия, раз ее нет у китайцев. И выбор религий велик: рядом с Китаем (порою даже внутри него) многие этносы или социальные группы исповедуют индийский буддизм или сирийское несторианство, персидское манихейство или «черную веру» тибетцев. Конечно, все эти религии были испробованы соседями Китая для закрепления своей государственности. Что же получилось у взыскующих веры варваров?

Наибольших успехов добился Тибет. Неуязвимые в своей горной твердыне, но страдающие от перенаселения и нехватки китайских промтоваров, тибетцы VII — IX веков играли в центре Азии роль, сходную с ролью швейцарцев в центре Европы в XIV — XVI веках. Раз за разом тибетские войска совершали набеги: то на запад — в среднеазиатские владения Халифата, то на восток — в дурно управляемую империю Тан, то на север — в степную Уйгурию, которая с конца VIII века переняла роль исчезнувшего каганата тюрок. Тибетских побед было много, добычи тоже, но, конечно, оставлять свои гарнизоны в покоренных землях горцы не могли. Вместо этого они построили прочный мост через Хуанхэ в ее верхнем течении и воздвигли здесь крепость, чтобы всегда иметь возможность прорыва на север, в степь Ордоса, не отделенную от Китая никакими укреплениями.

Под страхом такой интервенции правители Китая заключили в 821 году мир с Тибетом на условиях свободного торга на границе и выплаты небольшой дани из огромных ресурсов Китая. Разбогатев, многие тибетские правители начали поощрять проповедь буддизма индийцами из секты сарвастивадин (вариант хинаяны). Простой люд, привыкший к своей «дешевой церкви», возмущенно указывал пальцами на размножившихся бездельников-лам; вскоре этот жест был объявлен государственным преступлением. Потом среди тибетцев начались гражданские войны вроде тех, что раздирали Швейцарию в пору Реформации и которые превратили к 1600 году агрессивную и победоносную федерацию кантонов в мирную, процветающую «мастерскую Европы». Почти так же утих Тибет к концу правления династии Тан.

Степные уйгуры, напротив, имели открытые границы со всех сторон. По ним с запада давно проникли христианские проповедники — несториане. В VIII веке вслед за ними пришли из Ирана адепты древнего пророка Мани, считавшего злом весь материальный мир. Казалось бы, такое учение может обрести популярность лишь среди очень угнетенного народа — никак не среди вольных степняков. Однако пять веков подпольного существования в Иране и Халифате заставили манихеев создать крепкую тайную церковь со многими степенями посвящения, скрытыми от рядовых мирян. Именно эта организация вступила в борьбу с христианами и буддистами в Уйгурии VIII века и, уходя в подполье после неудач, одержала окончательную победу в 780 году. Это было похоже на победу «мирной партии» буддистов в Тибете над удальцами «черной веры» бон.

Но буддизм лишь выводит из гражданской жизни заметную часть мужского населения, как правило, самую активную. Манихейство же постепенно разрушает интерес большей части общества к политике, к хозяйству и даже к семье. Оттого манихеев со временем изгоняли из всех стран, где они захватывали власть, но иногда перед этим они успевали разрушить руководимое ими государство. В Уйгурии этот процесс занял 70 лет и закончился в середине IX века: не осталось ни ханской власти, ни авторитета шаманов, ни воинской доблести, ни терпения пастухов и огородников. Уйгурский каганат в предгорьях хребта Каракорум исчез, оставив здесь пустошь на два столетия — до появления столицы Чингисхана.

Третий вариант религиозной судьбы воплотился на стыке Азии с Европой, в степной, но приморской и приречной Хазарии, между нижней Волгой, Кавказом и Тавридой. Этот край благодатен вдвойне: как по разнообразию природных условий, допускающих самые разные типы хозяйства (от рыболовства до кочевого скотоводства или до виноградарства), так и по спектру транзитных путей. Свято место не бывает пусто: в середине VII века именно здесь обособился самый западный и самый везучий осколок Тюркского каганата. Затем началось промывание мозгов тюркской элиты бродячими проповедниками всех евразийских религий. В конечном счете победу одержали иудаисты. Почему так?

Первые иудеи появились в будущей Хазарии, видимо, в середине VI века: тогда они бежали из Ирана, разоренного революцией маздакитов, которых поддержала иудейская община. Эти беглецы были в основном крестьяне, им довольно было тихой трудовой жизни в благодатном ландшафте, вдали от войн и переворотов. Но когда тюрки сделали Хазарию сильным, агрессивным государством, тогда в эти края потянулись купцы и проповедники, жаждущие повлиять на умы правителей. Противостояние Хазарии с Халифатом сделало приволжское ханство притягательным для всех беглецов из Исламского мира, включая тех иудеев, которых допекли религиозные распри среди мусульман VIII — IX веков. Но увы: борьба вынуждает перенимать у врага многие навыки, вредные в эпоху мира!

Новая волна иудейских переселенцев принесла в Хазарию те же политические нравы, которые раздирают Багдад в эпоху Гаруна ар-Рашида и его сыновей. Иудейская партия в волжской столице Итиль шла к власти медленно, но верно. В течение VIII века ханская династия Ашина стала наполовину иудейской по крови, так же как династия Аббасидов стала полуперсидской. Ханские дяди с материнской стороны вскоре сделались министрами, и в начале IX века (не позже 809 года) некий Обадия произвел переворот в Хазарии. Он принял библейский титул «малик» (царь), равносильный тюркскому «бек», и возглавил исполнительную власть. Наследный хан из рода Ашина остался верховным владыкой (хаканом) страны как символ державы, равнозначный халифу в Багдаде или папе в Риме.

Религиозный переворот Обадии в Хазарии начала IX века напоминает исламский переворот царевича Узбека в Золотой Орде начала XIV века на тех же землях бывшей Хазарии. Известно, что Исламская Орда существовала как великая держава полтораста лет, пока ее не сокрушила Московская Русь. Иудейская Хазария прожила те же полтора века, до 965 года, когда ее сокрушил киевский князь Святослав с помощью соседних кочевников — печенегов и тюрок-гузов. Можно ли использовать эту аналогию для реконструкции давнего диалога между Хазарией и Киевом, который известен нам гораздо хуже, чем более поздний диалог между Ордой и Русью? Если это возможно, то в каких временных рамках? И можно ли провести обратную аналогию: между политическими ролями варягов на Руси IX — X веков и некой сходной силы на Руси XIV — XV веков?

Пожалуй, такой силой были удачливые москвичи, которые навязали «подмонгольской» Руси свою жесткую власть как альтернативу еще худшей власти Орды. Власть варяжских конунгов над Русью IX века не была, конечно, столь велика, как власть московских князей в XIV веке, но ведь и хазарское иго было для Руси гораздо мягче позднейшего ордынского ига! Эта аналогия заслуживает глубокого размышления. Если бы чьи-то летописи IX века донесли до нас детальные портреты тогдашних лидеров Восточной Европы, мы, возможно, различили бы среди варягов «дублеров» удалых тверских князей и хватких московских собирателей.

Святослав Игоревич Киевский, конечно, похож на Дмитрия Ивановича Московского, оттого боевая слава обоих героев светит нам сквозь тьму веков. Победоносный державостроитель Владимир Святославич похож на великого собирателя Ивана III. Но кто был похож на тихого мастера власти Ивана

Калиту? Может быть, княгиня Ольга? Или кого из деятелей XIV века напоминают легендарные пришельцы Рюрик и Олег? Не тех ли беглых южнорусских бояр, что осели в Москве вокруг тихого князя Даниила, а потом помогли его буйному сыну Юрию захватить великое княжение?

Все эти аналогии столь же неполны и расплывчаты, сколь заманчивы и конструктивны. Воистину матушка История любит и умеет повторяться, привычно играя людьми и народами, религиями и державами! Сколько таких повторений должен разобрать историк, чтобы уразуметь до самых потрохов хоть одну изучаемую им эпоху, хоть один возраст человечества в долгой чреде его ипостасей? Об этом каждый читатель и мыслитель волен судить сам и по-своему; но не судить он не волен.

Сергей Смирнов

ПРОЕКТ
осуществляется
при поддержке

Окружной ресурсный центр информационных технологий (ОРЦИТ) СЗОУО г. Москвы Академия повышения квалификации и профессиональной переподготовки работников образования (АПКиППРО) АСКОН - разработчик САПР КОМПАС-3D. Группа компаний. Коломенский государственный педагогический институт (КГПИ) Информационные технологии в образовании. Международная конференция-выставка Издательский дом "СОЛОН-Пресс" Отраслевой фонд алгоритмов и программ ФГНУ "Государственный координационный центр информационных технологий" Еженедельник Издательского дома "1 сентября"  "Информатика" Московский  институт открытого образования (МИОО) Московский городской педагогический университет (МГПУ)
ГЛАВНАЯ
Участие вовсех направлениях олимпиады бесплатное

Номинант Примии Рунета 2007

Всероссийский Интернет-педсовет - 2005