Методические материалы, статьи

Тишайший

И. Л. Андреев. Алексей Михайлович. М.: Молодая гвардия, 2003. Сер. Жизнь замечательных людей.

Эта книжка замечательная во многих отношениях. Начнем с главного. Для науки естественно искать новые подходы, новые приемы в исследовании, использовать новый понятийный аппарат и иные постановки даже старых вопросов. Например, свойственные современной социологии и психологии. Это так. Но, к сожалению, новаторов не так много, как хотелось бы. В их числе, бесспорно, автор книги о царе Алексее Михайловиче Романове Игорь Львович Андреев.

Книга, написанная ярко, талантливо, словно на одном дыхании, не просто итог долгих размышлений самого автора, его большого опыта и огромных знаний, но и некая очень важная веха в современной исторической науке.

Кажется, что именно такие книги должны прийти на смену скучным, добросовестным томам, которые разве что коллеги по долгу службы прочитают, а больше — никто. Здесь — другое дело. Начнешь читать и не оторвешься! Вот что нужно школьникам, студентам, педагогам, да и вообще всей читающей публике! История, написанная захватывающе интересно.

Как добивается такого эффекта Игорь Андреев? Прежде всего он смещает привычные акценты с внешнего, с события как такового на внутреннее состояние человека или людей, стоящих за этим событием, его участников.

Жанр биографии не позволяет автору рассказать обо всех переменах, происходящих в середине XVII века со страной и обществом. Вместе с тем разговор о Тишайшем — повод для автора внимательно вглядеться в самые важные и значимые события его царствования.

Андреев сознательно отходит от хронологического принципа изложения и делает попытку дать синхронный срез русской истории середины XVII века. При таком подходе сразу проступает взаимосвязь между такими событиями, например, как церковная реформа и раскол, столкновение царя с патриархом и русско-польская война. Торжество Никона над сторонниками старорусского благочестия, грекофильство царя и патриарха, мечты о создании Вселенского православного царства естественно увязываются с решением малороссийского вопроса, тесная взаимосвязь церковных реформ устанавливается с событиями на Украине и с намерением правительства второго Романова начать очередной тур борьбы с Речью Посполитой. То есть история — это не разрозненные события, происходившие по чьей-то воле, а особый рисунок ткани, которую ткут время и люди.

Уже в предисловии автор дает понять, на какой высокой исторической ноте будет вестись разговор. Выбрана доверительная, очень точная и чистая интонация. В ней чувствуется щепетильность автора, неравнодушное, почти родственное отношение к историческому материалу и, конечно, надежда на такой же отклик — на встречу с читателем, вдумчивым и образованным.

Автору важно проникнуть глубже лежащих на поверхности фактов, за идеологическую сферу, присутствующую в каждом историческом источнике. Ему важно понять психологический мир своего героя, выраженный бессознательно и порой иррационально. Он пытается проникнуть в само время, конкретную и живую действительность, чтобы сделать понятными людей той эпохи, смысл их поступков и формы жизни.

Отсюда необыкновенное внимание и интерес к различным деталям, мелочам, нюансам. Ничего не ускользает от его пристального взгляда. Взгляд этот, словно съемочная камера, медленно скользит по лицам и действиям, приближаясь и удаляясь. И от этого язык повествования — образный, сочный, живой. Долгое время ты помнишь слова и выражения.

Андреев подробно рассказывает о детстве Алексея Михайловича. И это понятно: именно оно — начало всему, это как ключ к формированию характера и мировоззрения будущего царя. В монархическом государстве очень многое, если не все, зависит от личности правителя, его пристрастий, взглядов, характера и темперамента.

Царевич с детства был «наставлен и крепко утвержден в православной вере», воспитывался как книжный человек, всерьез принимающий «должное» за «сущее». Отсюда уже в годы царствования жестокие разочарования (но не потрясения!) и горькие сетования в адрес нерадивых и лживых слуг.

Интересно наблюдение Андреева. Он сравнивает образование, которое получил Алексей Михайлович, с образованием наследников престола в Западной Европе. Насколько же огромно различие! Как по-разному воспринимали жизнь и принципы ее устройства в Московском государстве и на Западе! И вывод: монархи Московской Руси и Западной Европы были людьми разных ценностей.

Вместе с тем именно в царствование Тишайшего упрочился интерес к происходящему на Западе, появились первые сомнения в собственных ценностях и укладе жизни. Выстроенная Смутой замкнутая модель социокультурного развития устаревала, и к началу правления Алексея Михайловича все больше ощущалась необходимость обратиться к достижениям европейской культуры.

Первые шаги воспринять европейскую культуру и образованность давались с трудом. Общество было не склонно к переменам жизни. Традиционность, неповоротливость, заторможенность мысли и сознания — те причины, по мнению Андреева, которые и создавали духовную противоречивость и напряженность жизни в Московском государстве середины XVII века, а впоследствии и привели к потрясениям. Именно с этих позиций автор рассматривает и важнейшее событие второй половины XVII столетия — церковный раскол.

А дальше ему интересно, кто окружал государя, что за люди; это в разные годы — Борис Иванович Морозов, Стефан Вонифатьев, Федор Михайлович Ртищев, Никон, Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин, Артамон Сергеевич Матвеев и другие. Он дает им меткие и яркие характеристики, говорит об их различии, непохожести друг на друга, объясняет, как каждый сумел сделаться необходимым для Алексея Михайловича. И как, и в чем именно влиял на царя.

Но вот беда! В царском окружении, за исключением А.Л. Ордин-Нащокина, не было людей масштабных. Они могли быть равными царю волей, целеустремленностью, но не умели, к сожалению, думать наперед, заглядывать в будущее! По мнению автора, будущее — неотъемлемая часть культуры нового времени, а культура Алексея Михайловича оперировала категориями вечности, то есть, по сути, жила вне времени.

Но Алексей Михайлович меняется. Автор выделяет две ведущие черты его характера: его желание соответствовать высоте царского сана и стремление к прочности, устойчивости быта и бытия.

С первым связаны серьезные размышления, нравственный поиск и постоянные сомнения. Царь напряженно ищет ответ на далеко не праздный, «гамлетовский», по точному определению автора, вопрос: соответствует ли он высоте царского сана, Божьему предназначению? Его идеал — Иван Грозный, высоко державший «хоругвь самодержавия». Но сам Алексей Михайлович, по меткому замечанию Андреева, — человек «после- смутной выпечки»; считая Грозного образцом для подражания, он хочет остаться праведным, справедливым и милостивым государем, не пролившим безвинно и капли крови. Нравственные искания второго Романова делают его личность притягательной для автора. И конечно, он считает, что его герой неизмеримо выше грозного «прадеда».

Пытаясь воссоздать внутренний мир Алексея Михайловича, понять побудительные мотивы, толкающие его к действию, автор использует письма и послания царя; именно основываясь на них, он рассказывает нам о взглядах, настроениях и чувствах царя, о чем думал и как думал.

Внутренний мир Алексея Михайловича — это мир глубоко верующего православного человека. Царь жил и дышал верой. Свое царское положение он рассматривал не как путь к земной славе, а как служение Богу и путь к собственному спасению. Свои поступки и поступки подданных он пытался взвешивать на весах справедливости. «Мало найдется в истории правителей, которые смогли устоять перед соблазном и не впасть в «грех властолюбия», — пишет Андреев. — Тишайший устоял, оставив современникам и потомкам образ кроткого, почти идеального православного государя». Автор отмечает способность царя на редкую внутреннюю честность, доходящую до болезненной щепетильности, отсутствие тщеславия, умение оценить человека, склонность к конкретному мышлению. Вместе с тем говорит о шумных царских угрозах, всегда, правда, заканчивающихся прощением и слезами.

Безусловно, Алексей Михайлович — натура неординарная, например, он был буквально обуян страстью к «сказательному слову» и стремлению к учительству.

А вместе с тем снисходительность и отходчивость могли соседствовать в нем со злопамятностью и мелочностью (например, история с боярыней Морозовой). Естественно, он был человек, и все человеческое было ему не чуждо. И именно человеческие качества, сами по себе вполне хорошие, очень часто отрицательно сказывались на государственном деятеле: человек Алексей Михайлович торжествовал над собою, монархом.

Рассказывает автор и о необыкновенной любознательности второго Романова и его увлечениях: о «красной соколиной охоте», о занятии хозяйством, чтении, шахматах и даже о незамысловатой придворной потехе — любви царя к церковным песнопениям, об умении пошутить нередко очень грубо. Но… не забудем время, в котором он жил, нравы этого времени, его быт — все это не миновало и царя.

А время царствования Алексея Михайловича — переходное, предреформенное. Мысль не новая. Но автор остается верен себе и обстоятельно размышляет над тем, что время Тишайшего во многом определило направление последующего развития страны.

Еще интересный аспект — внешняя политика Алексея Михайловича. Именно в годы его правления Московское государство стремительно стало выходить на международную арену, ломая привычные дипломатические расклады. И в этом свете внешнеполитические амбиции Петра выглядят неуместно — ведь прежде чем бороться за Балтику, необходимо было предотвратить опасность с юга и разрешить противоречия с Речью Посполитой, что и было сделано при Алексее Михайловиче.

Вообще интересно, что в массовом сознании сохраняется много стереотипов относительно революционности преобразований Петра и консервативности, пассивности его отца, что не отвечает действительности. Например, устроение регулярных войск — заслуга, приписываемая всецело Петру, хотя современники прекрасно знали о преемственности в военных реформах Тишайшего и его великого сына. В годы правления Алексея Михайловича и при его прямом участии стал формироваться и национальный офицерский корпус, который кровью (автор сетует, что не знанием: какие серьезные знания без школы!) обретал необходимый опыт войны.

И на Балтике впервые захватывали мелкие шведские суда (среди которых оказалась даже шестипушечная шведская галера) при Алексее Михайловиче казаки, посаженные Никоном на лодки. Так что Петр, оказывается, ошибся, приказав вычеканить в 1703 году медали с надписью: «Небываемое бывает».

Общеизвестно, что тезис службы Отечеству возвел на пьедестал Петр, но менее известно, что фундамент для этого пьедестала был возведен в первую очередь Алексеем Михайловичем. Именно в годы его правления формируется новая «государственная идеология» — идеология службы, поглотившая все иные представления о предназначении человека. От отца великий реформатор унаследовал и неограниченную власть, которая позволила ему модернизировать страну. При слабости общественных сил лишь абсолютная власть могла стать тем самым пресловутым рычагом, с помощью которого можно было передвинуть Россию.

Но и это еще не все. Именно при Тишайшем в обществе укореняется тяга к гуманитарным и культурным ценностям западного образца, стремление, которое взорвется культурной модернизацией. Русская культура при Алексее Михайловиче открыла для себя внутренний мир Человека, то есть, по мнению автора, выполнила еще одну пропущенную в культурном развитии страны функцию — Ренессанса.

И вместе с тем в царствование Алексея Михайловича именно XVII век определил крепостнические основания и крепостнические методы реформ и окончательно утвердил путь несвободы и крепостной зависимости. Так что при всей внешней самостоятельности Петр двигался в направлении, которое было задано первыми Романовыми. И если он по-настоящему первый российский монарх Нового времени, то «Алексей Михайлович — последний государь российского Средневековья, сакральный правитель, прилежный строитель Православной Руси, радеющий о спасении подданных». Царь-молитвенник. И хотя по масштабу своей личности, по силе воли и глубине ума Алексей Михайлович уступает своему великому сыну, в одном, по мнению автора, он его, бесспорно, превосходит: в Тишайшем больше сострадания к людям, больше душевности, нравственности…

Понятно, что познание истории не является раз и навсегда данным, неизменным. Подходы, выбранные автором, очень современны. Они помогают сегодняшнему читателю воспринимать и понимать историческое общество как социокультурную целостность: учитывать динамику изменений, феномен человеческих желаний и устремлений, восстанавливать этику прошлых обществ, понимать влияние традиционных ценностей на эволюцию общества.

И потому, думаю, не будет преувеличением сказать, что выход этой книги — событие не только для историков, но и для читателей, для них это — настоящее, увлекательнейшее путешествие во времени, ибо исследование И. Андреева — пример высочайшего профессионализма и таланта, что всегда ценится на вес золота.

Многие историки сравнивали Алексея Михайловича и Петра I. Естественно, не смог избежать этого и И. Андреев. Ниже мы публикуем с сокращениями заключительные страницы его книги.

Отец и сын

Старшие дети Алексея Михайловича готовы были пойти много дальше своего отца, и уже это обстоятельство позволяет высказать крамольную мысль, что в последние годы жизни Тишайший невольно препятствовал реформам. Страна нуждалась в переменах структурных, коренных. Алексей же Михайлович скользил по поверхности, поощряя преимущественно новшества бытовые и военные. Второй Романов не мог решительно и безоглядно оторваться от родной православной старины. Он — сын своего времени и остался этому времени верен. Парадокс, однако, заключается в том, что, оказавшись мало пригодным для роли радикального реформатора, Алексей Михайлович во многом эти реформы подготовил.

Историки могут много и справедливо говорить об экономической отсталости страны. Тем не менее в середине — второй половине столетия был создан потенциал, который оказался достаточным для преобразований, хотя бы на первых этапах. Да, приступая к строительству кораблей, Петр не мог обойтись без мастеров иностранных. Но руководили они рукастыми русскими мастеровыми и использовали изделия преимущественно отечественные.

Приказная система, достигшая расцвета при царе Алексее, оказалась совершенно непригодной к нуждам петровского времени. Приказной строй явно изживал себя и требовал полной переделки. Однако от отца великий реформатор унаследовал власть неограниченную, которая позволила ему модернизировать страну, включая ту же систему управления. При слабости сил общественных абсолютная власть оказывалась тем самым пресловутым рычагом, каким можно было перевернуть Россию.

Век XVII дал Петру «материал», без которого он бы не сумел и шага сделать вперед. Это — крестьяне, посадские и служилые люди. Царь мог сколько угодно сетовать по поводу их косности, невежества и инертности. Но он должен был радоваться их выносливости, терпению и готовности, надрываясь, безропотно тянуть лямку реформ. В этом проявились не только особенности русского национального характера. Весь стиль и нормы жизни XVI — XVII веков делали людей такими. Попробовал бы Петр провести преобразования своими методами и темпами с образованным и избалованным екатерининским дворянством, которое любило за штофом порассуждать о величии царя-императора! Попробовал бы — и наверняка столкнулся бы с неприятием, о которое насмерть расшибся его правнук Павел I, вздумавший было ущемить благородное сословие. Ибо для екатерининских дворян права, неотъемлемые и навечно дарованные первенствующему сословию, превратились уже в категорию, через которую даже цари не должны были преступать. Сословный эгоизм был уже иного порядка, чем, скажем, в XVII столетии.

Петровские реформы справедливо связываются с выходом к Балтийскому морю. Но опыт показал, что прежде чем бороться за Балтику, следовало одолеть опасность с юга и разрешить противоречия с Речью Посполитой. Это и было во многом сделано в годы правления Тишайшего и его старшего сына. Оба предшественника развязали Петру руки.

При внешней самостоятельности Петр двигался в направлении, которое задали первые Романовы. Модернизация не мыслилась без европеизации. Первым ступил на эту дорогу Алексей Михайлович. Ступил и остановился, с тоской и страхом оглядываясь назад. Конечно, его легко упрекнуть в нерешительности. Но насколько он, обремененный грузом недавнего прошлого, мог вообще быстро двигаться вперед?

Петру и его окружению было легче в том смысле, что они росли в другой атмосфере. Будущий реформатор уже вдыхал воздух реформ. При дворе, в верхах общества уже не редкость было встретить «западника» масштаба В.В. Голицына.

Атмосфера 30 — 40-х годов была совсем иной, и именно при Алексее Михайловиче начали формироваться новые представления и настроения. Причем на всех уровнях сознания, с изгнанием того внутреннего страха перед иноверческим Западом, который некогда душил всякое обращение к Европе. То, что для людей Петровской эпохи становилось обыденным и привычным, должно было быть прежде освоено и преодолено через душевное напряжение и староверческий надлом.

Время Алексея Михайловича не только во многом определило направление последующего развития. Оно одновременно и ограничило полет будущего Преобразователя. Окончательно утвердившись на пути несвободы, крепостной зависимости, XVII век определил крепостнические основания и крепостнические методы реформ. Привычный посвист батогов и кнута, долгое время сопровождавший все великие российские перемены, пришел из тех времен. Реформаторы иначе и не мыслили обновленную страну, как страну крепостническую. В исторической перспективе это означало, что вырастающая из предыдущего столетия петровская модернизация, естественно, была ограничена и неполна: европеизация без коренной модернизации, европеизация традиционного общества, без принятия всех основ европейской цивилизации, самодержавная модернизация, настоянная на всеобщей несвободе.

Но вот что удивительно. Оказавшись в тени могучей фигуры Петра, царь Алексей Михайлович раз за разом противопоставляется своему сыну-реформатору. Противопоставляется в одном из самых насущных вопросов в истории и практике развития: какие реформы лучше — радикальные или умеренные? Какая модернизация более успешная — в немецком платье, в один прыжок или в долгополом платье, мелкими шажками, вдогонку за уходящей Европой?…

Если Петр — подлинно первый российский монарх Нового времени, то Алексей Михайлович — последний государь российского Средневековья. Он — сакральный правитель, прилежный строитель Православной Руси, радеющий о спасении подданных. Алексей Михайлович — итог, завершение Московской Руси. При нем русская старина отлилась в такие законченные образы и формы, высказалась столь красноречиво, что после уже трудно было сделать что-то более убедительное. Да и кому это было делать?

Петр вечно в дороге, в пороховом дыму, в строительстве. Царь Алексей тоже в дороге, но в дороге на богомолье, тоже в дыму, но в дыму кадильниц. Между тем сказать, что Петр — труженик, а Алексей Михайлович — ленивец, значит сказать неправду. При известной схожести у них существенны различия в понимании того, что должен делать монарх и какими событиями должно быть отмечено его царствование.

Событийность Петра — это событийность внешней жизни, шумная история строительства Империи. Событийность Алексея Михайловича — событийность внутренней жизни, сосредоточенное размышление о душе и вечное движение к Богу. Отец и сын несопоставимы ни по масштабам своей личности, ни по силе воли и глубине ума. Алексей Михайлович — человек средних дарований. Но в одном он, бесспорно, превзошел своего великого сына. В Тишайшем больше сострадания к людям, больше душевности и больше души. Благодаря этому время Алексея Михайловича, не менее бурное, чем время Петра, кажется более теплым, как кажется более теплой Москва в сравнении с холодным и чопорным Петербургом.

Алла Бурлинова



См. также:
Веб-дизайн: обучение и тематические интернет-ресурсы
ПРОЕКТ
осуществляется
при поддержке

Окружной ресурсный центр информационных технологий (ОРЦИТ) СЗОУО г. Москвы Академия повышения квалификации и профессиональной переподготовки работников образования (АПКиППРО) АСКОН - разработчик САПР КОМПАС-3D. Группа компаний. Коломенский государственный педагогический институт (КГПИ) Информационные технологии в образовании. Международная конференция-выставка Издательский дом "СОЛОН-Пресс" Отраслевой фонд алгоритмов и программ ФГНУ "Государственный координационный центр информационных технологий" Еженедельник Издательского дома "1 сентября"  "Информатика" Московский  институт открытого образования (МИОО) Московский городской педагогический университет (МГПУ)
ГЛАВНАЯ
Участие вовсех направлениях олимпиады бесплатное

Номинант Примии Рунета 2007

Всероссийский Интернет-педсовет - 2005