Ожившие камни Гизы
На земле найдется не много мест, столь же сильно притягивающих археологов со всего света, как Египет. Десятки стран имеют здесь свои археологические миссии. И только российские египтологи за последние семьдесят лет их не имели. Правда, в начале шестидесятых, когда весь мир занимался спасением египетских памятников, которым угрожало затопление после возведения высотной Асуанской плотины, два полевых сезона наши археологи там работали. Но обстоятельства сложились так, что после этого больше поработать не пришлось. Только в 1996 году, наконец, произошло то, о чем долгие десятилетия не приходилось и мечтать: благодаря поистине героическим усилиям сотрудника Института востоковедения РАН доктора исторических наук Элеоноры Ефимовны Кормышевой российская экспедиция получила разрешение работать в некрополе Гизы.
Надо сказать, что получить в Египте лицензию на раскопки и разрешение на открытие новой миссии очень непросто. Однако руководство Службы древностей пошло навстречу российским археологам, сделав для них редчайшее исключение — гизехский некрополь изучается египетскими учеными и ныне практически закрыт для иностранцев. Возможно, на это решение повлияли «особые отношения» между отечественной египтологией и Египтом: Владимир Семенович Голенищев, первый русский египтолог, чья коллекция составляет нашу национальную гордость, основал в Каирском (!) университете кафедру египтологии. Его ученик, русский египтолог В. Викентьев стал профессором Каирского университета и воспитал плеяду египтологов, в числе которых нынешний глава Службы древностей и многие из членов Высшего совета археологии. Раскопки в Египте никакого дохода не приносят, и все работающие там экспедиции «сидят» на очень скудном бюджете. Российским ученым пришлось преодолевать и эту трудность. К сожалению, государственных денег не нашлось, и только благодаря бескорыстной спонсорской помощи Московской межбанковской валютной биржи все-таки удалось успешно провести сезоны 1997 — 2001 годов.
Гиза… Это слово обладает магической притягательностью. И неудивитель-но — эта местность на южной окраине Каира не менее известна, чем афинский Акрополь или римский форум. Здесь находятся три самые большие и самые знаменитые из египетских пирамид — пирамиды Хеопса, Хефрена и Микерина (XXVII — XXVI вв. до н.э.). Тысячи туристов ежегодно посещают их и гигантский некрополь, раскинувшийся у их подножья. Гиза изучается десятки лет, и, казалось бы, ничего нового узнать о ней уже нельзя. Но египетская земля хранит такое несметное количество сокровищ, что еще не одно поколение археологов может рассчитывать на сенсационные открытия.
Небольшая российская экспедиция — сначала нас было только трое — три московских египтолога — Элеонора Кормышева (Институт востоковедения РАН), Ольга Томашевич (МГУ) и автор этих строк (ИВРАН) — получила для исследования гробницу весьма примечательной особы — хранителя пирамиды Хефрена, начальника коллегии жрецов, служивших в ее заупокойном храме*. Звали его Хафраанх, что означает «Да живет Хефрен». Гробница эта была совершенно не изучена. Кроме имени и титулатуры хозяина и сделанных в середине прошлого века прорисовок рельефов о ней ничего определенного известно не было.
Поначалу цель у нашей экспедиции была только одна — исследовать иероглифические надписи и изображения на стенах гробницы. Но, как часто бывает, очень скоро эти планы изменились в корне.
|
У высеченной в скале гробницы Хафраанха странная судьба. О ее существовании знали всегда, но, в отличие от множества других погребений, она осталась фактически неисследованной. Еще в начале XIX столетия ее время от времени посещали любопытствующие путешественники и среди них — к несчастью — любители оставлять свои имена на стенах великих сооружений. От этих, с позволения сказать, цивилизованных визитеров рельефы и надписи гробницы изрядно пострадали. В 40-х годах прошлого века гробницу посетила прусская экспедиция Карла Рихарда Лепсиуса, которая скопировала изображения и — тогда это считалось нормальным делом — выломала и увезла кое-какие детали в Берлин. Более гробница Хафраанха никем не изучалась. Приезжие продолжали царапать свои имена на стенах, а ветер заносил ее песком. Уже в наше время Служба древностей навесила на вход железную дверь и установила кирпичную подпорку под треснувший потолок…
Когда в 1996 году на восточном плато Гизы появились русские археологи, из-под песка виднелась только верхняя часть железной двери. Таким образом, нам с самого начала пришлось заниматься раскопками. Но когда часовня была расчищена, мы увидели, что под слоем песка скрываются совершенно неизвестные подземные помещения. В гробнице оказались четыре колодца и один наклонный пандус, ведущий в огромную погребальную камеру. Все это требовало немедленного археологического обследования.
Вот так, совершенно неожиданно, мы стали «Российской археологической миссией». Раскопки, которые нам пришлось вести, были очень сложны для маленькой экспедиции, только начинающей свою деятельность. Но, тем не менее, за прошедшие годы было сделано очень много. Подземные помещения гробницы расчищены — причем мы нашли останки погребенных там людей, множество керамических сосудов (некоторые из них — совершенно замечательные), надписи древних рабочих, сооружавших гробницу. И что очень важно — исследована во многом уникальная структура погребений.
Постепенно гробница Хафраанха переставала быть только безликим «номером» на археологическом плане Гизы. Из глубины пяти тысячелетий начала проступать история создания гробницы и ее драматическая судьба. Эта гробница оказалась совершенно особым сооружением и, видимо, заставит задуматься не одного исследователя египетских гробниц.
И наконец, расчищая ее от песка, мы множество раз обнаруживали следы присутствия «соседей» нашего хранителя. Его гробница далеко не одинока на этом склоне и где-то вокруг нее скрывается никому еще не известный некрополь.
К северу от Великого Сфинкса, на самом отроге восточного плато Гизы, там, где оно круто обрывается вниз, нашли свое вечное упокоение некоторые из хранителей пирамид. Отсюда открывался вид на Долину, покрытую дивной и буйной растительностью, на сверкающую серебром гладь великой реки, а вдалеке виднелись «Белые стены» Мемфиса — блистательной столицы Древнего царства. Видно отсюда и другое: за уходящими на юг бескрайними волнами ослепительно белого песка вздымаются ввысь пирамиды Абусира — гробницы царей V династии. Начиная с их правления, когда IV династия, видимо, после каких-то потрясений, ушла в прошлое, египетские владыки, будучи уже не в состоянии соперничать с колоссальными надгробиями предков, навсегда покидают Гизу. Они возвращаются в Западный Мемфис — Саккару и Абусир — чей относительно мягкий по сравнению с Гизой грунт не выдержал бы чудовищного веса великих пирамид. Но зато из расположенного непосредственно рядом города их шестидесяти- семидесятиметровые надгробия вовсе не казались карликами по сравнению с вдвое превышающими их гизехскими исполинами, а великолепная облицовка скрывала их убогие (по сравнению с теми) каменные «тела».
Это теперь, когда большинство из них превратилось в бесформенные холмы, а то и просто кучи мусора, все встало на свои места. А тогда они блистали великолепием и именно они постоянно пребывали перед глазами подданных, а не теряющиеся в желтой дымке туманные треугольники далекой Гизы. Для современников V — VI династий гизехский некрополь вставал грандиозным исполинским призраком великой эпохи, блиставшей, но «ушедшей к своему ка», а потому не менее сакральной и не менее отдаленной, чем время, когда землею непосредственно правили боги.
Глядя со своего плато на абусирский некрополь, хранители гизехских пирамид находились от него и от бурлящей жизни великого Мемфиса не только в двадцати километрах к севе-ру — они принадлежали другому, давно ушедшему миру…
Многие их гробницы не были мастабами, а вырубались прямо в скале, так что снаружи был виден только вход. Хафраанх устроил себе именно такую усыпальницу с вытянутой с юга на север прямоугольной часовней семь метров длиной, трех — шириной и высотой около трех метров. Вход в гробницу располагался, как и положено, на востоке, возле северной стены, на которой резчики по камню изобразили плавание Хафраанха через болотные заросли, где среди папирусов и камыша порхали птицы и бабочки, а болотные кошки подстерегали добычу.
|
На широких косяках входа они изобразили самого хозяина гробницы. Слева — молодым человеком, только начинающим свою карьеру, а справа — полным пожилым начальником жрецов, служивших «Большому Хафра» — пирамиде Хефрена. Слева от входа, на восточной стене, входившие в гробницу видели большие рельефные изображения Хафраанха, опирающегося на посох и держащего на поводке собаку. Его сопровождает Итети, брат покойного, чья гробница тоже находится в Гизе. Судя по одеянию Итети — на плечи его наброшена леопардовая шкура, — он был заупокойным жрецом Хафраанха.
Перед хозяином гробницы стоит его сын, писец Хафра-усеркау со списком заупокойных жертв в руках. Хафраанх слушает длинный перечень и наблюдает за тем, как все это доставляется. Шесть длинных регистров изображений показывают, как исправно ловится для него рыба и птица, как крестьяне собирают урожай и ссыпают зерно в хранилища, а погонщики скота гонят к нему 835 быков и 220 коров, 760 ослов, 2235 коз и 974 барана. Конечно, в реальности изображено гораздо меньше животных, но над ними записано точное их число. Именно из-за такого огромного количества скота гробницу Хафраанха иногда называют «Гробницей Чисел».
На южной стене мы снова видим Хафраанха, сидящего на широком кресле в обществе своей жены Херенка — жрицы двух богинь: Хатхор — владычицы сикоморы, госпожи города Дендеры и богини Нэйт — открывательницы путей. Херенка нежно обнимает мужа за плечо, а у кресла, поджав ноги, сидит их дочь Уретка. Все необходимое пропитание уже приготовлено и сложено на жертвенный стол перед хозяином гробницы. Поминальные жрецы подносят ему ритуальную пищу: бычью ногу тут же разделываемой туши быка, напитки. Трое сыновей Хафраанха и Херенка — Хафра-усеркау, Неферку и Хафраанх-младший играют на свирелях и флейтах, а трое их дочерей, Джефка, Херенка-младшая и Уретка, поют под их аккомпанемент.
Западная стена, наверное, самая интересная. В южной ее части вырезана ниша, где стоит статуя покойного (только ее спина соприкасается с толщей камня, из которого она высечена), а дальше, одна за другой — пять «ложных дверей». Возле западной стены высечены три колодца, ведущие в погребальные камеры. Первый — десятиметровой глубины — принадлежал самому Хафраанху. Два других — трехметровых — жене покойного и, возможно, каким-то их родственникам — Херимеру и его жене Ишепет. Мумия хранителя пирамиды покоилась в прямоугольном деревянном саркофаге, отштукатуренном и покрытом желто-розовой краской. Саркофаг, в свою очередь, был помещен в табут — прямоугольное углубление, высеченное в полу камеры возле западной стены. При этом он опирался на три деревянные балки, входившие в специально сделанные пазы по краям табута. Таким образом, сам саркофаг не касался земли. Пространство под саркофагом было заполнено чистейшим речным (!) песком — он словно плыл по волнам потусторонней реки туда, где пребывают души египтян, пока им не придет время воссоединиться с телом. Возле саркофага были помещены сосуды (некоторые — очень ценные) с едой и напитками. Все это вместе с саркофагом, на три четверти возвышающимся над табутом, было закрыто тремя слоями тщательно пригнанных друг к другу каменных блоков. Надо заметить, что в этом «Гробница Чисел» уникальна — других примеров подобной системы погребения гизехский некрополь не знает. Блоками же был замурован и вход в погребальную камеру.
Когда гробница была закончена, она представляла собой замечательное зрелище: великолепные рельефы, статуя и «ложные двери» были раскрашены, и прекрасная яркая жизнь вечно плыла перед каменными глазами Хафраанха, смотрящего из своей ниши…
Хафраанх, видимо, прожил вполне счастливую жизнь. Он сделал блестящую карьеру, оставил после себя трех сыновей и трех дочерей, обеспечил себя прекрасным местом последнего упокоения и мог быть весьма доволен своей судьбою.
Шли века. Ушло в прошлое Древнее царство, потом Среднее, Новое… Одна династия фараонов сменяла другую, а покойный хранитель второй гизехской пирамиды и его родственники мирно почивали в своих погребальных шахтах. Давно уже перестали служить в гробнице поминальные жрецы, но крестьяне и слуги на рельефах все продолжали доставлять пропитание своему хозяину.
Но вот настал день, когда в гробницу пришли совсем чужие люди, искавшие подходящее место для нового погребения в заполненном до предела гизехском некрополе. Они уже не испытывали почтения перед хранителем, умершим тысячу лет назад. Пришельцы расширили гробницу, уничтожив северную стену со сценой плавания в зарослях папируса; вырубили в скале новую погребальную камеру, в которую вел круто спускающийся пандус.
У новой, оставшейся необработанной северной стены они высекли двухметровый колодец с крохотной погребальной камерой. Новые хозяева заменили давно истлевшую дверь на большую по размерам и окончательно изуродовали остатки рельефов с болотной сценой.
Кто были эти люди? Скорее всего, мы этого никогда не узнаем: ни на стенах, ни на камнях не сохранилось ни одного имени.
Потом в гробнице побывали грабители, тоже сильно ее попортившие. Проверяя, нет ли за статуей скрытого помещения, они просверлили коловоротом отверстие и сбили мешавшее им лицо статуи (а может быть, опасались гнева хозяина?), уничтожили часть «ложной двери«… В поисках ценностей они выкинули из гробов мумии и хозяев, и пришельцев и скорее всего разломали их на куски. Это было чудовищным несчастьем, по представлениям древних египтян, но рельефы, а главное, написанные иероглифами имена, по тем же представлениям, хоть как-то восполняли гибель останков Херенка и Ишепет.
Судьба отомстила узурпаторам «Гробницы Чисел» — от них не осталось ничего. Но и сама природа оказалась безжалостной к праху хранителя пирамиды: за несколько тысячелетий грунтовые воды много раз затопляли погребение, неумолимо уничтожая его (печальный опыт многих археологов, работавших в Египте, показывает, что для превращения древних предметов в пыль достаточно и однократного затопления). В конце концов, одряхлевший саркофаг рассыпался под массой каменных блоков, всей своей тяжестью рухнувших на мумию. Погребение погибло: в раздавленных, сгнивших и сплющенных останках ба Хафраанха уже никогда бы не узнал своего тела. Отныне дух хранителя пирамиды обитал в часовне — в чудесных рельефах на границе миров…
Столетие за столетием протекали над Гизой. Безвозвратно ушла древнеегипетская цивилизация, и на всей земле уже не было человека, который смог бы прочесть имя хранителя, высеченное над входом в его гробницу. Память об этом человеке растворилась во тьме веков и ничто не напоминало о нем, пока в 1842 году Карл Рихард Лепсиус не прочел его имени, и Хафраанх, начальник жрецов пирамиды Хефрена, вышел из потустороннего мира сквозь дверь-рельеф в пространство своей гробницы…
Вот, пожалуй, и все, что мы сегодня можем сказать о Хафраанхе и его «доме вечности» — одной из лучших скальных гробниц Гизы. Будем надеяться, что несмотря на все трудности, переживаемые нашей страной, мы сможем закончить исследования «Гробницы Чисел». Когда все, что необходимо сделать на месте, будет сделано, и тишина, нарушенная нашим вторжением, вновь установится в капелле и погребальных камерах, наступит время «кабинетной» работы — научной обработки всего, что мы обнаружим. И прочтения надписей, часть которых, похоже, вполне может поставить исследователя в тупик. И значит — новые вопросы и снова работа, чтобы ответить на них.
* Всего за прошедшие годы в составе российской экспедиции в Гизе в разное время приняли участие около двадцати человек: специалисты разных отраслей — наши и иностранцы, студенты, практиканты. Всем им — великая благодарность за очень непростую, самоотверженную работу.
